По строкам лавандовых книг. Часть 2

Сколько же грязи и гадости таят в себе такие простые слова. За этим столом только мне и Матису понятен смысл фразы. Тошнота подворачивает под самое горло, я больше не могу удержать в себе ужин, стараюсь не дышать, перетерпеть спазм в горле. На лице поступает испарина, по телу волнами от кончиков волос до самых пят пробирает дрожь. Вытираю потные ладони о колени. Воспоминания роятся в голове в комплексе с сопутствующими ощущениями и запахами. Чувство стыда накрывает меня с головой.

Помню, как он поднялся в мою комнату проверить уроки. Я сидела за столом, читала книжку. Узнать его по шагам было несложно, он тяжело шуршал и протягивал левую пятку по полу. Оборачиваться не пришлось, я только вжалась в предвкушении гадких касаний. Он подошел сзади, склонился надо мной, и стал медленно водить кончиком длинного, шумно сопящего носа по пушку светлых волос на затылке. Гадкое чувство. Я всхлипывала, еле сдерживая слезы, а ему это не нравилось. «Будь хорошей девочкой» – повторял монотонно сотню раз мне на ухо. Это значило, что я должна изображать, будто всё нормально, а не прикидываться жертвой. Но, увы… Слёзы капали на тетради, а я скулила, точно побитая собака. Тогда казалось, что он никогда не оставит меня в покое. Я знала, меня некому защитить или пожалеть. Мама ни за что не поверит, что мой любящий «отец» способен на такое, он ведь так заботится о нас, так любит мою маму… Я скулила и скулила, и он схватил меня за волосы и хрипло рявкнул: «Непослушных детей, нужно наказывать!». Терпеть наказание было больно, так что приходилось терпеть внимание. Пушок светлых волос давным-давно выкатался, но кажется я и сейчас чувствую те касания на затылке.

От отвращения, я извиваюсь в рвотном спазме, еле успеваю скрутиться пополам и выдаю свой ужин обратно. Холодная испарина и дрожь долго не проходит, словно яд выходит из меня терзая тело. Отвратное зрелище, но зато у меня появился повод уйти из-за стола и ненадолго спрятаться в ванной комнате. Прим помогает привести себя в порядок и сменить рубашку, чистую дала Сонечка. Теперь я ещё и пахну прошлым. Раньше я любила, когда она меня обнимала, её платья всегда приятно пахли парфюмом, что в нашем доме считался предметом роскоши. Сегодня, запах Сонечки на теле только усиливает моё недомогание.

Ужин закончился раньше планируемого. Мы возвращаемся в Форд. Сидя под телевизором на диване нас ждут эфоры. Руд элегантно закинула ногу на ногу и попивает чай с винтажной чашечки, а Бри, развалившись с противоположной стороны дивана, закинул ногу на быльце и активно критикует выбор модельного пиджака ведущей вечернего выпуска новостей. Стоит двери лифта издать писк, они тут же вскакивают, буквально трепеща от ожидания наших объяснений. У меня нет сил на разговоры. Слишком много прошлого обрушилось на голову в один день.

Не проронив ни слова, я снимаю туфли и блузку с ароматом Сонечки прямо в холле. Раскидывая устало всё вдоль коридора, стремительно иду к себе, захлопываю двери и запираюсь на щеколду. Одной встречи с кроватью слишком мало, чтобы прогнать память и уснуть. Прим дает мне побыть в одиночестве всего несколько часов, а потом просит впустить его, но я не открываю. Не смогу сегодня вытерпеть объятия, даже его.

Наступил новый день, но он тянет за собой старые проблемы. Маленькая Лаванда, что вчера буквально вытиснула взрослую из сознания, наконец-то дала слабину и спряталась обратно на самое дно истерзанной гнилой душонки, где я заперла её за тысячей замков и дверей много лет назад. Прим со мной не разговаривает. За завтраком даже сделал вид, что не услышал, как я просила передать молоко и специально съел последний круассан с клубничным джемом. Обиделся, что не впустила его вечером, и это ужасно несправедливо с его стороны.

Мы посмотрели утренний выпуск новостей, я снова в центре вещания. Кадры с торжественного награждения буквально заполнили эфир: вот я поднимаюсь на сцену, вся серьезная, строго одета, вот никто другой, как сам командир, цепляет мне знак гордости республики на грудь, в то время, как я словно зачарованная смотрю ему в глаза, а вот я обезумела от счастья, бросаюсь в объятия парня, все хлопают, все счастливы – я пример для подражания! Наш школьный руководитель театрального кружка, был бы удивлен увидеть, как хорошо я смотрюсь на сцене, ведь он-то мне максимум давал роль дерева в массовках, а теперь поглядите-ка, я настоящая звезда.

Прим так старался в последнее время меня поддерживать, даже не фукал, помогая избавится от следов тошноты, я должна была бы объясниться с ним по поводу вчерашнего, но не могу заставить себя ворочать языком. Кроме радостных новостей о том, как награждали героев в Монтисе, ведущая с экрана сообщает нам о количестве жертв за последние сутки. По официальным данным – пятьдесят три, но мы-то знаем, что в эти официальные данные в лучшем случае попадает одна треть фактически погибших.