По ступеням «Божьего трона»

Каждая семья в Ян-булаке ежегодно выплачивает в китайское казначейство по 15 ланов серебра[109], что на наши деньги составит до 30 рублей металлических; вся же община – 4500 ланов, или 9000 рублей металлических. Но сбор этот далеко не единственный. Ян-булак, как и все другие общины Турфана, выплачивает еще особый налог, так называемый «аш», идущий всецело на «прокормление» турфанского амбаня и других чиновников округа. В переводе на китайский язык сбор этот называется «янь-тянь», т. е. «поощрение бескорыстия».

Оклады жалованья китайских, как высших, так и низших чиновников являются настолько ничтожными, что считаются не более как номинальным вознаграждением; истинным же следует считать те побочные и давно уже узаконенные доходы каждой должности, которые называются официально «янь-тянь». Таким «поощрением бескорыстия» является, например, сумма в 20 тысяч ланов, взимаемая в пользу особы ганьсуйского генерал-губернатора (шень-гань-цзун-ду), вдобавок к двумстам ланам годового казенного его содержания; «янь-тянь» сучжоуского дао-тая официально определен в 5400 ланов, не считая «янь-тяня», положенного ему по должности главного военного казначея (ин-у-чу), и т. д. Таким образом, громадный чиновничий персонал каждой провинции, каждого округа поглощает чудовищные суммы, которые в Турфане взимаются в размерах, весьма разнообразных с каждого карыся; так, например, в Ян-булаке, где карыси многоводны, каждый из них обложен 4 данями[110] пшеницы и 6 данями джугары, а в Люкчун-кыре, бедном водою, 1 данем пшеницы и 2 – джугары. Но, кроме этой подати натурой, турфанцы выплачивают «аш» еще и деньгами по 15 фынов с каждого сдаточного даня.

На каждую му[111] земли высевается один ши пшеницы, что составит для всей площади янбулакских земель 15000 ши, или 150 даней зерна; средний урожай определяется в Турфане в сам-десят; итого со всей земли собирается 1500 даней пшеницы. По уборке пшеницы земля перепахивается снова и засевается вторично уже джугарой в количестве двух ши на му; при среднем урожае тоже в сам-десят, получается 3000 даней зерна джугары; за вычетом же посевного зерна, всего 1350 даней пшеницы и 2700 даней джугары. Из этого количества зерна следует, однако, еще исключить 400 даней пшеницы и 600 даней джугары, предназначаемых для «поощрения бескорыстия» китайских чиновников. Итого в наличности у населения остается 950 даней пшеницы и 2100 даней джугары, что, при переводе зерна на деньги, дает до 6000 ланов. Как было уже выше замечено, правительственный налог на Янбулакскую общину простирается до 4500 серов серебра; если же присоединить сюда и дополнительный сбор «аша», оцениваемый в 150 ланов, то в остатке получится ничтожная сумма в 1350 ланов серебра или 4,5 лана на семью, которая и выражает собою годовой достаток всей общины.

Несмотря на всю его значительность, «янь-тянь» не оправдывает ожиданий правительства; наоборот, он приводит даже к совсем иным результатам, давая оружие в руки корыстолюбивых и безнравственных чиновников, которые под покровом закона совершают подчас неслыханные деяния, выжимая из народа все, что возможно. Впрочем, чего же и ожидать от людей, купивших свои чины и места? Так как хорошо ведь известно, что для покрытия дефицита правительство богдыхана прибегает к экстраординарной продаже должностей и чинов иногда сразу на сумму до 20 миллионов рублей металлических!

Чрезвычайные поборы, взимаемые с земледельческого населения Турфана, еще усугубляются лихоимством администрации, как китайской, так и туземной, содержание коей к тому же всецело ложится на тот же класс населения.

В примерах самых неслыханных поборов и самого бесшабашного произвола здесь, разумеется, нет недостатка. Укажу же на некоторые из них.

Первый пример. Подъезжаем к Лемджину. Октябрь. Утренники, переходящие за 12° мороза по Цельсию. На полях все еще стоят не снятыми кунжут, хлопчатник и джугара. Листья кунжута и хлопчатника совсем почернели, стручья и коробочки полураскрылись, джугара осыпается…

– Отчего не снимаете вы всего этого с поля?

– Китайцы не позволяют. Мы ведь ежегодно покупаем право снимать хлеб с поля, но нынче с нас тянут так много, что мы совсем не знаем, откуда и денег достать…

– Отчего же вы не пожалуетесь? Ведь у вас все погибнет!

– И гибнет, а жаловаться все-таки некому. Года три назад ездил было Сеид-Нияз-дорга к самому Лю-цзинь-таню, истратил немало общественных денег, а что из всего этого вышло?