По ступеням «Божьего трона»

Другой пример. Самая крупная речка, стекающая с Тянь-Шаня на юг, – Утын-аузы. Воды ее, однако, пропадают совсем бесследно в камнях, всего только несколько километров не дойдя до Лемджина. И вот одному из люкчунских таджиев пришла в голову счастливая мысль перехватить ее воду несколько выше и по каналу довести до ущелья Люкчунской реки. Грандиозное сооружение это оценено было местным населением по достоинству; а так как оно в будущем очень много сулило, то и решено было вести работы общими силами и на средства двух наиболее в успехе предприятия заинтересованных общин: Лемджинской и Люкчунской.

Но китайцы поняли, что постройка эта обещает им громадные барыши, и принялись за работу, вопреки даже здравому смыслу и желанию местного населения. Разумеется, выражение «принялись» не совсем точно. На сооружение это они не затратили ни копейки; зато распоряжались общественными суммами совсем бесконтрольно и в конце концов погубили все дело, так как в проведенный канал вода не пошла; а не пошла потому, что, несмотря на указания местных жителей, они повели весь канал по местности, уровень коей был выше долины реки.

Я думаю, что ввиду вышеприведенных фактов, которые выбраны из массы других, не менее того возмутительных, следует призадуматься тем, кто с легким сердцем пишет о либерализме китайского управления.

Кроме вышеупомянутого посемейного налога деньгами и «аша», турфанцы выплачивают немало и других как экстренных, так и постоянных налогов. Так, например, в пользу сборщиков податей, которые за свой труд жалованья не получают, идет значительный «перемер» зерна; насколько же значителен такой перемер, видно хотя бы из того, что в качестве такого сборщика хлеба посылается обыкновенно лицо, которое было бы желательно как-нибудь наградить; если же такого лица в виду не имеется, то временная должность эта сдается с торгов.

Здесь не знают, что такое отсрочка; и как «газначи», так и сборщики «аша» поступают во всех случаях одинаково неумолимо и беспощадно. Собственно говоря, они и не могут действовать иначе, так как подать, выплачиваемая населением, не имеет решительно никакого отношения к урожаю.

Вот почему в годину каких-нибудь бедствий турфанскому земледельцу остается один только выход – заем у ростовщика. Меня уверяли, что в Турфане семья, которая никому ничего не должна, – редкое исключение, и что в кабале у ростовщиков находятся не только частные лица, но и целые волости (дорга); так, например, три восточные волости в общей сложности должны ростовщикам Люкчуна и Пичана около 120 ямб[112] серебра!

Затем на обязанности турфанца лежит еще даровой ремонт карысей, содержание ближайшей туземной администрации и, наконец, целый ряд весьма разнообразных, самых тяжелых и всегда беспокойных натуральных повинностей, к которым относятся: перевозка казенных транспортов от Турфана до Хами, Гучэна и Карашара, наряд рабочих на казенные постройки и казенные медные рудники и т. д.

Но как ни тяжело само по себе положение населения в таких даже богатейших округах, как Люкчун, Турфан, Пичан и Ханду, но есть уголки, где положение земледельца еще того безотраднее. К таким уголкам принадлежит, например, Ауат, запроданный чуть не с публичных торгов в частную собственность четырех лиц – трех китайцев и одного туркестанца.

Установив подати с семьи и с карыся, китайцы вовсе не заботятся о том, чем засеяны поля турфанцев; это логично во всех отношениях, так как только благодаря этому обстоятельству населению этой области и является кое-какая возможность сводить концы с концами. Специальному обложению подлежат только виноградники; но обложение это, по сравнению с их доходностью, должно быть признано совсем ничтожным.

Почва оазисов состоит или из лёссоподобной глины, или из той же глины с песком, и только по окраинам котловины Асса попадаются участки, напоминающие собой солонец. Что же касается до типического лёсса, то его, как кажется, здесь решительно нигде нет; по крайней мере, за таковой мы отказываемся принять даже те толщи красновато-желтой глины, которые составляют почву всей Булурюкской долины.

Почва турфанских оазисов обладает, однако, как кажется, всеми достоинствами лучшего желтозема; тем не менее мелкозем этот, залегая на конгломератах и песчаниках пластами незначительной мощности, все же не может претендовать на такую же точно феноменальную неистощимость, как лёссовые толщи бассейна р. Вэй-хэ, например, или лёссы многих местностей в Фергане. И это хорошо поняли местные жители, практикующие здесь один из интереснейших способов удобрения своих полей, вывозя на пахоту землю целин иногда в громадных количествах. Количество это определяется на-глаз, для каждого земельного участка различно, а поэтому я и не считаю необходимым утомлять внимание читателей какими бы то ни было цифрами и сопоставлениями. Иное дело – назем [навоз].