По святым местам

С дороги я очень утомился, и после еды меня очень клонило ко сну. Веки смыкались. И я неясно слышал слова молитвы: «Бысть чрево твое – Святая Трапеза, имущи Небеснаго Хлеба – Христа, от Него же всяк ядый не умирает, яко же рече всяческих, Богородице, Питатель. Дал еси веселие в сердце моем от плода пшеницы, вина и елея своего умножишася. В мире вкупе усну и почию».

– Ложись, ложись, Алеша, на лавку.

Я свалился на лавку. Батюшка накрыл меня какой-то рваной гунькой, перекрестил и начал перемывать посуду.

Я спал и просыпался, и опять засыпал, а батюшка все стоял перед иконами, молился и клал земные поклоны, кашляя и кряхтя.

Под лавкой бегали мыши, и за ними бешено гонялся кот. Стучали ходики, за окном наладился крупный косой дождь, барабаня по окнам и крыше.

Ранним утром батюшки Кронида в келье уже не было. Я умылся в ручейке с ледяной водой. Справил утренние молитвы и сел на лавочку перед кельей в ожидании батюшки.

Солнышко восходило из-за гор, окрашивая снежные скалистые вершины в золотые и пурпурные цвета. Внизу в долине клубился густой туман, снизу на горы набегали темные еловые леса и останавливались на каком-то уровне, дальше шли голые скалы – серые и ржавые от облепивших их мхов, а еще выше – блистающие снегом ледники и ярко-синее небо.

Ниже елового пояса были лиственные леса: буковые, мелкий дубняк, всякие кусты, альпийские поляны с разнотравьем и удивительно ярким цветочным царством. В кустах и лиственных лесах на все лады распевали птицы, летали и жужжали различные насекомые, а над всем этим Божиим миром высоко в небе плавно кружил орел.

Скоро пришел батюшка Кронид и стал поправлять изгородь своего огорода. Я подошел к нему и благословился.

– Вот, который год сажаю кукурузу, по-нашему – пшенку, а мало что мне достается, как нальется пшенка, так из леса приходит хозяин брать подать. Хозяин серьезный, страсть какой прожорливый. Приходит больше вечером в темноте. Я в кастрюльку стучу, горящими головешками в него кидаю. Он уходит, но сердится: рычит, ворчит, кругом себя все ломает. Иногда в конце зимы приходит. Встанет из берлоги голодный. Раз налег на дверь, всю когтями исцарапал.

– Батюшка, – спросил я, – а как вы здесь зиму переживаете?

– А с Божией помощью, Алеша, с Божией помощью. Конечно, зимой ни сюда, ни отсюда хода нет. Снега такие, что выше головы. Все запасаем с лета, с осени. А зимой у нас келейное сидение. Молимся Иисусовой молитвой, кто устной, кто умной, а кто дошел до совершенства, тот и сердечной, т. е. ум сопрягает с сердцем. Есть у меня и соседи, их сейчас не видно, кельи закрыты листвой и кустами. Мы друг друга не беспокоим, потому что все мы прошли долгое монастырское послушание по 10–15 и 20 лет, и в конце его душа стала просить покоя и одиночества. Вот мы благословились у игумена на пустынножительство и ушли в эти дебри, здесь и спасаемся. Вот там, – батюшка показал рукой, – живет отец Флегонт, там – отец Мардарий, а там – отец Мисаил. А вверх по реке живет отец Павсикакий, строгий старец, игумен, у него послушник Пров, а рядом – ангел земной – батюшка Харлампий и его келейник отец Смарагд. Вот такое наше братство.

– Ну, а как заболеете, батюшка, и, не дай Бог, помрете – зимой-то один в келье?

– Мы, Алеша, обычно не болеем в пустыни, а наоборот, Господь нас здесь исцеляет от телесных и духовных болезней. Иногда даже от очень тяжелых, как-то: чахотки, язвы желудка, помрачения ума, астмы. Ну, а смерть для нас не страшна, это – врата в вечную жизнь, соединение с Батюшкой Христом Сладчайшим. Мы к этому готовимся. Да у меня и гроб припасен в погребе. Пойдем, покажу!

Действительно, у батюшки Кронида в погребе стоял крепкий приготовленный гроб.

– Нам, пустынникам, Господь по молитвам нашим обычно открывает наш смертный час. Вот как приступит смертушка, покаюсь, причащусь запасными святыми дарами, опущусь в погреб, захлопну крышку, зажгу перед иконой большую лампаду с деревянным маслом, лягу в домовину и, если будут силы, прочитаю канон на исход души, а там Господь и примет мою грешную душу. А братия и зимой время от времени навещают меня. Приходят по глубокому снегу на снегоступах – это лыжи такие. Увидят, что преставился иеромонах Кронид, отпоют над телом, сотворят погребение и Крест честный над могилкой поставят.

На обед сегодня батюшка Кронид сготовил гороховый суп с луком, тушеную картошку с кислой капустой, еще ели горный чеснок – черемшу, пили чай мятный-ромашковый с лесным медом.

После обеда батюшка спросил:

– Ну что, Алеша, поди за Иисусовой молитвой пришел?

– Да, батюшка, за ней.

– Не откажу, Алеша, не откажу в этой благой просьбе. Не ты первый у меня и не ты последний, если Бог даст. Ну а как ты помышляешь, Алеша, все ли могут овладеть Иисусовой молитвой?

– Да что Вы, батюшка, какое там все, конечно, только избранные да очистившие душу от грехов. А большей частью, конечно, монахи и особенно пустынники, ушедшие от мира.