По течению

Размеры моей личной катастрофы явились передо мной во всей красе вместе с появлением матери.

Она стояла на пороге. Несмотря на невысокий рост и хрупкость, она всегда подавляла холодностью и строгостью, заставляя невольно понижать голос. Тонкая ткань костюма Дома облегала хрупкую фигурку, ниже серебряного пояса разлетаясь в стороны темно-синими волнами, открывая широкие серебристые штаны и почему-то пушистые домашние голубые тапочки.

Только увидев эти тапки, я заметила все мелочи, ускользнувшие от меня раньше — синяки под глазами, воспаленные веки, из-за которых зеленые глаза казались тусклыми, нервные руки, мечущиеся по подолу.

— Мам? — я привстала из кресла, где со скуки проводила день в обнимку с книгой. — Здравствуй, мама. Все хорошо?

Помедлив еще секунду, мама вошла в комнату, молча опустилась на кровать. Закрыла глаза.

Что-то это совсем на нее не похоже. Я пересела к ней, заглянула в лицо.

— Маам?

— Все хорошо. — медленно отозвалась она, открывая глаза. Между бровей пролегла складочка. Она перевела взгляд на меня. — Устала очень. Все сделанное вами само собой не решится.

Очередной приступ стыда затопил меня, казалось, с головой и плескался теперь на уровне потолка.

— Да ладно, мам. Все же быстро забудут, что случилось. — пробормотала я, сжав руки на коленях и разглядывая ковер на полу.

Мама усмехнулась:

— Ренн, все забудут о нападении. Никто не узнает, что ты влезла в чужой дом — это тема для отдельной беседы. Но никто и никогда не забудет, что ты ночами бегала не пойми к кому.

— Да не бегала я никуда! — возмущенно отозвалась я, но смотреть на маму все-таки пока не хотелось, поэтому продолжила изучение ковра. — я думала, ты хоть в этом мне поверишь!

— Я-то верю. — на удивление мирно ответила мама и вдруг со вздохом опрокинулась на постель. Уже лежа продолжила:

— Хуже всего то, что этому верят все, кто был на месте преступления. Благодаря нескольким штатным газетным писателям — этому теперь и вся страна поверит. Мы не успели ничего сделать, Эл сначала вызвал всех, кото мог, и только потом известил нас. — послышался странный звук, который я опознала как скрежет зубов.

— Да забудут они, кому какая разница? — неуверенно продолжила я гнуть прежнюю линию. Мама рывком села.

— Тебе восемнадцать через два месяца. — с нажимом проговорила она. — Два месяца. Всего. За это время никто ничего не забудет. Я уже не говорю о том, что уже пора объявлять о помолвке!

Я замерла. С недоверием посмотрела на маму.

— То есть все, что случилось, это повод ускорить мою ссылку? Отдать кому угодно, кто возьмет? Это так?

— Милая. — мама взяла непривычно мягкий тон, осторожно взяла меня за руку. — Пересуды, сплетни. Да ты сама устанешь от них спустя несколько дней. Лучше всего представить твоего будущего мужа прямо сейчас, который подтвердит, что ты шла в тот день к нему. Это, конечно, тоже двусмысленно и неприлично, но по крайней мере большей части порицания нам удастся избежать. Через неделю устроим прием, там и…

Я сидела как оглушенная. Все, что дальше говорила мама, проходило стороной и не задевало моего сознания. В висках пульсировало. Я закусила губу, словно надеясь болью немного заглушить происходящее внутри. Неужели я действительно думала, что мне дадут полную свободу? У кого из нас она была, свобода?

— Конечно, ты права. — деревянным голосом я прервала мамин монолог. Мама нахмурилась недоверчиво. — Да, на приеме и объявим. Я уверена, вы подберете мне идеальную партию. Я пройдусь, душно тут.

1.11 Эверенн.

Бесцельные блуждания по дому и саду только усилили чувство усталости и отчаяния. Ну а чего я ожидала? Я же знала, что все к этому придет. Знала, чего она хочет. Ладно, этот вопрос надо будет решать с отцом.

Окольными путями вернулась в комнату. Осторожно заглянула — комната была пуста.

Вытащила из гардероба симпатичное платье в клетку, переоделась. С мученическим видом продрала снова запутавшиеся волосы, стянула в высокий хвост. Оглядела себя в зеркало.

Нет, красавицей я бы себя не назвала определенно, но и шарахаться от меня точно никто не будет. Синяки почти сошли, карие глаза смотрели определенно не так наивно, как раньше. Покрутилась перед зеркалом, обхватила талию — еще бы похудеть немного и высокие каблуки, и вполне…

О чем я думаю. Выскочила за дверь и быстрым шагом направилась к кабинету отца. Надеюсь, он дома.

Вообще дом наш был довольно странен. Большое строение, разделенное на восточное и западное крыло, расходящиеся под углом друг от друга, как две вишни от одного черенка. В центре находилась невысокая башня. Здание было огромным, трехэтажное, мрачное, прислуги было мало, моя комната была в восточном крыле, комнаты родителей в западном, ели мы иногда вместе, в столовой, но чаще раздельно — я у себя, родители то на работе, то в кабинетах, поэтому я никогда не знала определенно, тут они или нет, если только не была с ними в этот момент.

Резная, тяжелая темная дверь отцовского кабинета была украшена витым бронзовым кольцом на гулкой пластине. Я стукнула кольцом, выждала, пока затихнет басовитый удар, дождалась разрешения войти и толкнула дверь.