По тонкому льду. Вдовы носят траур. Не вся трава зелёная

— Когда он впервые появился в нашей конторе, он был другого мнения.

— Он был разочарован. Надеялся увидеть более солидного мужчину.

— Сожалею, что не оправдал его ожиданий.

— Лично меня вы вполне устраиваете, — заявила она. — Думаю, что вы очень компетентны… по части каламбуров.

Ее глаза, сияющие из-за бокала с выпивкой, встретились с моими. Она улыбнулась. Неожиданно выражение ее лица изменилось.

— Это очень серьезно, Дональд?

— Шесть дней назад на миссис Харвей Честер был совершен наезд, — ответил я. — Ее сбила машина — на переходе. Миссис Честер представления не имеет о том, кто ее сбил, но убеждена, что за рулем сидела женщина.

— Продолжайте, — сказала она.

— Я выяснил, насколько серьезны ее травмы и согласится ли она на сделку.

— Дональд, вы могли бы урегулировать это дело, не нарушая закона?

— Я сообщил миссис Харвей Честер, — продолжал я, не обращая внимания на вопрос, — что знаю человека, который приобретает иски частных лиц — вроде того, который может предъявить она. Я сказал, что иногда он покупает их, и если находит преступника, то извлекает немалую выгоду, но случается, что и он остается с носом. В таком случае он, разумеется, теряет деньги.

На мгновение она задумалась, а потом взглянула на меня с большим уважением.

— Мне следует выкупить этот иск? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Если вы считаете, что дело того стоит. Забрать иск, и все. Скорее всего, мы так и не узнаем, кто сидел за рулем той машины.

— А если узнаем?

— Тогда вам придется предъявить претензии.

— Не может ли подобный документ рассматриваться как… инкриминирующий?

— Вы уступите свои права мне, — объяснил я. — Я буду выступать в качестве посредника, если делу будет дан ход.

— Не будет ли это несколько рискованно? А вдруг кто-то захочет задать… определенные вопросы?

— Люди постоянно задают мне вопросы. И я не обязан всякий раз давать исчерпывающие ответы.

— Но вам придется, если эти вопросы начнет задавать полиция.

— Я не обязан сообщать полиции имена своих клиентов.

— Дональд, — сказала она. — Мне кажется, вы удивительно компетентный человек.

— Благодарю вас.

— И вы не хотите узнать, почему я всем этим интересуюсь?

— Черт побери, нет!

Филлис на мгновение вспыхнула, затем рассмеялась и сказала:

— Думаю, я вас поняла. Неведение не грозит неприятностями.

— И то, чего я не знаю, не причинит вам боль.

— А вы не хотите сделать мне больно, правда, Дональд?

— Вы — мой клиент.

— Посидите здесь, — попросила она и вышла в соседнюю с комнатой спальню.

До меня донеслось какое-то шуршание, и вскоре хозяйка квартиры вернулась с пачкой совершенно новых стодолларовых банкнотов.

Сев рядом, она отсчитала сто хрустящих купюр, слегка касаясь рукою моих колен.

— Вот, пожалуйста, Дональд. Ровно десять тысяч. А теперь скажите мне, что будет, если полиция все-таки отыщет машину, которая сбила эту женщину?

— Они попросят ее обратиться в суд.

— Допустим, она обратилась, что дальше?

— Женщину, которая совершила наезд, могут признать виновной на основании доказательств, которыми располагает полиция, но если пострадавшая не подаст заявления, дело могут спустить на тормозах.

— Пока что у них нет улик?

— Они располагают платьем, из которого был вырван клочок материи… да еще, возможно, стеклом от передней фары. Как правило, у них больше не бывает.

— И все же стоит испытать судьбу, не так ли? — спросила она, улыбаясь.

— Наверно, — ответил я.

Потом я поставил бокал на столик и поднялся.

Филлис задумчиво посмотрела на меня:

— Дональд, я думаю, что вы замечательный, совершенно замечательный!

Я усмехнулся и произнес:

— Если я начну доказывать вам противоположное, у нас уйдет на это уйма времени. До свидания, Филлис.

— До свидания, Дональд.

Глава 4

Я снова припарковал машину в двух кварталах от дома миссис Честер, обогнул большой каменный дом и, остановившись перед дверью крошечного бунгало, постучал в дверь.

— Входите, — послышался унылый голос.

Я открыл дверь и вошел.

Миссис Честер сидела на кровати, под глазами у нее были черные круги.

— Я провела ужасную ночь, — сообщила она.

— За вами никто не присматривает?

— Сиделка мне не по карману. Я хотела бы перебраться к дочери, но она не может за мной приехать, а у меня нет денег, чтобы отправиться к ней.

— Где она живет?

— В Денвере.

— Вам все так же плохо?

— Думаю, у меня задеты нервные окончания, — ответила она. — Кажется, это называется переневрий.

И эта боль, все время боль! У вас когда-нибудь болели зубы?

— Да.

— Так представьте, что у вас болит тысяча зубов и боль растекается по всему телу… Вздохнуть — и то нельзя!

— Врачи не обнаружили переломов?

— Они говорят, что нет. Но разве в наше время можно доверять врачам…

— Кому-то же нужно доверять.

— Да, пожалуй, вы правы.

— Вам не прописали снотворное?

— Дали какие-то капли, но от них мало толку.

— Я связался с тем знакомым, который иногда выкупает иски. Он говорит, что готов рискнуть.

Женщина задумчиво прищурилась, поглядела на меня и наконец произнесла:

— Я долго думала над вашим предложением. Я хочу двенадцать тысяч и пятьсот долларов. Наличными.

Я покачал головой.

— Таково мое решение, — повторила она.