По тропам волшебных лесов

– Те, что сбежали, говорили, ты убийца, – невозмутимо ответил Гэдор. – Расскажи нам правду, тогда и поглядим. Ты кого-нибудь убил?

– Нет! – дернулся он. – То есть да. Но я не нарочно! Он просто ел и начал задыхаться! Я ничего не мог поделать. – Он горько прикрыл глаза.

– Кто – он? – сдвинула брови Хейта.

– Мой младший брат, – трудно проронил тот.

Путники тревожно переглянулись. Выходило, что младший брат Харпы был мертв. Сурово заскрипели кусты – решительной Харпе, похоже, изменила выдержка.

– Если расскажу, вы мне все равно не поверите, – вздохнул оборотень.

– А ты попробуй, – проронил Гэдор. – Мы, знаешь, такое слыхали на своем веку…

Тот поглядел на него безрадостно и устало, вздохнул и начал рассказ.

– Меня зовут Дорх. Я из селения Берлат. Отца моего, по имени Хобард, главу нашей деревни, недавно избрали главой всех рысей-оборотней Заповедного леса.

При этих словах Хейта невольно посмотрела в сторону Харпы. Выходит, ясноглазая дикарка, жившая в бедности и нужде, была на самом деле дочерью главы деревни, а теперь и всех рысей-оборотней Заповедного леса! Видимо, она действительно сотворила что-то страшное, раз ей пришлось покинуть отчий дом. Только вот что?

– В знак благодарности, как принято у нас, – тем временем продолжал Дорх, – отец созвал рысей-оборотней из разных поселений. Те прибывали в деревню всю прошлую неделю. Отец всех встречал, кормил, благодарил. Вчера прибыли последние, и должен был состояться торжественный обед.

Дорх замолчал. Спокойное лицо омрачилось, в глазах протаяла горькая боль.

– Поднести яства главе – большая честь, – наконец, проговорил он. – Я был в ответе за главное мясное блюдо. Сам запек оленину, сам принес ее к столу. Но отец не успел к ней притронуться. Берх, мой брат, его опередил. Он всегда был чересчур проворным и не особо считался с традициями. Ведь по обычаю первым должен был отведать мясо наш отец.

Дорх побледнел. На некоторое время он вновь утратил способность говорить.

– Едва брат отведал мяса, он переменился в лице. Из веселого и бойкого сделался растерянным и испуганным. Он выронил надкусанный ломоть, закашлялся что есть мочи. Я подумал, что брат просто подавился. Бросился к нему на помощь. Но он вдруг подскочил на ноги и поглядел на меня беспомощно и жалобно, как ребенок. А потом пошатнулся и принялся оседать. Я успел подхватить его на руки. Брата била частая дрожь. Он хватал ртом воздух, отчаянно, но безуспешно. Лицо его посинело. Потом он сипло захрипел и затих навеки.

Ложбину затопило тягостное молчание. Только ветки кустов вновь свирепо проскрипели в темноте.

– Я смутно помню, что было дальше, – проронил Дорх. – Кажется, я закричал, взывая к брату по имени. Но тот лишь безвольно висел у меня на руках. Его остекленевшие глаза глядели в никуда. Донеслись крики: «Он отравил его! А хотел отца! Место его занять! Убийца!» – Дорх вздрогнул, как от удара. – Только теперь я понял, что мясо было отравлено. Я его принес, значит, с меня был и спрос.

Гэдор сверлил Дорха изучающим взглядом.

– С чего им думать, что ты хотел стать главой? Ты молод. И для этого не годишься.

– По нашим обычаям главой селения становится не самый старший, но тот, кто лучше проявит себя, – пояснил Дорх. – Однако ты прав. Я о таком и не помышлял. Уж скорее бы главой выбрали Берха. Внешне он был копией нашей покойной матери, Орты, – ясноглазый, высокий, статный. А по характеру превосходил отца. Я совсем не таков. – Дорх горько выдохнул. – Уж лучше бы я первым испробовал этого проклятого мяса!

– Не говори так, – мягко прошептала Хейта.

Дорх утер тыльной стороной ладони непрошеные слезы.

– Мне до сих пор кажется, что все это просто дурной сон. Я любил брата. Как до него любил младшую сестру. Она тоже погибла. Много лет тому назад. – Лицо Дорха исказила мука. – Столько смертей! Злое проклятье преследует нашу семью.

Брон пошевелился.

– Что было дальше?

Дорх потупился.

– Я просто стоял с мертвым братом на руках, а на голову мне сыпались все новые обвинения. Я не мог издать ни звука, точно мне вырвали язык. И пошевелиться не мог. А потом я увидел отца. Лицо его побелело от муки и ярости. За убийство полагается смерть. И мне показалось, что в его потемневших глазах я прочитал приговор, – голос Дорха предательски дрогнул. – Меня обуял ужас. Я не мог думать. Из головы словно вышибли все мысли. Я опустил тело брата на лавку и принялся пятиться. А потом, не в силах дольше терпеть, развернулся и бросился прочь.

Мрачный взгляд Дорха сделался беспросветным.

– Я убежал и затаился. Меня искали повсюду. Я бы не ушел ни в жизнь. Но тут, на мое счастье, я натолкнулся на советника отца, доброго старого Эшгара. Он знаками наказал мне молчать и помог незаметно пробраться к нему домой, – губы Дорха тронула тень улыбки. – Эшгар сказал, что ни на минуту не поверил, будто я желал отравить отца. Он ведь знал меня с детства. Но я был в отчаянье. Мне хотелось лишь одного- чтобы этот кошмар поскорее закончился. И я попросил Эшгара помочь мне бежать.

Дорх осекся, потупился стыдливо.