По тропам волшебных лесов

Рукс, однако, ничуть не растерялась и не подумала отступать. Склонила голову набок, прикидывая шансы.

– Любопытно, – прищурилась она, – скольких из вас мы успеем задрать, прежде чем нас одолеет Чара.

– Боюсь, ты этого не узнаешь, – в тон ей бросила Харпа. – Потому что я убью тебя раньше.

Лиса-оборотень хищно усмехнулась.

– Пожалуй, с тебя и начнем.

Харпа зарычала в ответ. Но голос Гэдора внезапно прогремел над ними как громовой раскат:

– Довольно! Пусть идут. Потом с ними разберемся. У нас и без того хватает забот. Нужно решить, как быть с охотником и мохнорогами.

Они переглянулись и скрипнули зубами, но повиновались. Хейта и Брав последовали их примеру. Рукс оглядела их со странной смесью облегчения и раздражения.

– Какие вы все… ручные.

– Мы – преданные, – осклабился Мар. – Не то чтоб тебе было что-то об этом известно.

Рукс смерила его бешеным взглядом, но не нашлась что ответить. Мрачно кивнула шакалам-оборотням и резко зашагала прочь. Те неохотно потащились следом.

Какое-то время все хранили напряженное молчание. Как вдруг Берцх, ненароком оглянувшись, встревоженно воскликнул:

– Глядите!

Они обернулись.

Детеныш мохнорога сидел на земле, сонно вращая кудлатой головой. Вот приоткрыл большие глазки, такие же сочные, зелено-красные, как у матери, и принялся забавно тыкаться носом в ее густую, длинную шерсть.

Берцх неуверенно пошевелился. Острый нож все еще был зажат в его руке. Хейта приблизилась.

– А что до расплаты? – неуверенно спросил он.

– Тебе решать, – ответила Хейта.

Мар хотел было возмутиться. Как это, мол, его? Но Брон, разгадавший намерения девушки, толкнул его в плечо и тот промолчал.

– Но, прежде чем сделать что-то, подумай, – продолжила Хейта. – Этот малыш потерял брата. Заберешь у него мать, он останется в этом мире совсем один. И вернее всего погибнет. А пощадишь – будет у него шанс.

– Сестру мою его мать не пощадила, – хмуро отозвался Берцх.

– Правда твоя, – ответила Хейта. – Но, если подумать, ты все равно можешь зверя наказать.

– Как? – вскинул брови он.

– Лучше спроси – какого, – сказала Хейта и кивнула на Бругха. – Вон тебе стоит, двуногий, перебивший столь многих за свой недолгий век. Чем тебе не лютый зверь? Более лютого и не сыщешь. Призвать к ответу его – всю жизнь в темнице просидит, ежели прежде казнить не надумают.

Детеныш вдруг обрадованно заскулил, нашел на мамке желанную сиську и принялся жадно сосать. Берцх, наблюдавший эту картину, устало опустил руку с ножом и вдруг залился жгучими слезами. Хейта обняла его, прижала к себе, неустанно повторяя:

– Ну-ну, будет тебе, Берцх.

Как следует выплакавшись, мальчик поднялся, подошел к Бругху и с решительным видом принялся следить, чтобы тот не подумал сбежать. Брав оценивающе оглядел волшебных зверей.

– Что будете с ними делать?

– Выпустим на волю, – ответил Гэдор. – В какой-нибудь глуши, чтобы они больше никого не потревожили. Да и самих их не потревожили тоже.

– И как вы это сделаете? – недоверчиво прищурился Брав.

Следопыт загадочно улыбнулся.

– Есть один способ.

Брав понял, что другого объяснения не дождется.

– Ладно, оборотни, храните свои секреты, – усмехнулся он.

– Ну почему сразу оборотни? – рассмеялся Гэдор. – Я, например, человек.

– А я упырь! – откликнулся Мар.

– Упырь? – вытаращил глаза Брав. – Никогда еще не встречал вашего брата. Ну и денек!

Он подошел к Хейте и неуверенно улыбнулся.

– А ты, стало быть, Чара.

Хейта вскинула на него изумленные глаза. Он сказал это так спокойно, словно встречал Чар каждый день. И их вовсе до смерти не боялись во всем мире.

– Я страсть как охоч до всего волшебного, – пояснил стражник, верно истолковав ее взгляд. – Про Чар мне ведомо с детства, от бабушки. Я вечно ее доставал – расскажи о волшебном да расскажи. Она и поведала как-то о Чарах и о Дорге Лютом.

Лицо Хейты омрачилось.

– Я не думаю о Чарах плохо, – поспешно добавил Брав. – Каждый сам решает, что творить: добро или зло. Будь он Чар, оборотень или человек.

Гэдор, чутко прислушивавшийся к их разговору, подошел ближе.

– Однако не все такие смышленые, как ты, – проговорил он, подозрительно оглянувшись на Бругха, но тот стоял далеко и не слышал. – Будет лучше, если ты пока попридержишь эту новость при себе. Не думаю, что мир уже готов узнать о новой Чаре.

Брав понимающе кивнул и учтиво поклонился девушке.

– Удачи тебе, Вильда.

– Меня… не Вильда зовут, – смущенно потупилась она. – Хейта я. А Вильдой назвалась, так как боялась, мало ли чего.

– Правильно. Осторожность прежде всего, – улыбнулся Брав. – Стало быть, удачи, Хейта. – Он кивнул Берцху, грозно посмотрел на Бругха, и они неспешно двинулись в сторону обвала.

– А монету – монету-то возьми! – воскликнул Мар, поднял с земли золотой и протянул его мальчику.

Тот устало оглянулся.

– Ну ее. Сестра из-за нее погибла. Пусть пропадает.

– Ну-у, сам смотри, – пожал плечами упырь, запихнув монету в карман. – Я тогда возьму! Нам когда-нибудь пригодится. – Он обернулся и подступился к девушке: – Я не ослышался, тебя Хейта зовут?