По ту сторону

– Она заморозила нас, чтобы спасти от гнева Лилит, – Иерафим с недовольством посмотрел на подругу. – Ты возмущаешься только потому, что она не сделала этого ради вас.

– Вот ещё, – неожиданно оскалилась русалка и схватилась холодной скользкой рукой за локоть Моры. – Мы присягнули на верность этой снежной королеве, а когда её мать решила уничтожить всё сущее, она спасла только эту деревеньку. Морской народ, ведьмы, все должны были погибнуть, а кучка крестьян, что только и делают, что притворяются людьми с той стороны, выжить?!

– Тише, тише, она ведь не знает нашей истории, – мягко осадил её дед. – Она хотела спасти всех, но не успела. Лилит пала, а сама она лишилась имени.

– А мы впали в немилость у новых господ, – буркнула русалка и окунулась под воду, смачивая покрытую мелкими чешуйками кожу.

– Потому вы меня приняли? – спросила Мора. – Потому что я расколдовала вас?

– Потому что таковы правила гостеприимства! – оскорблённо вздёрнул подбородок старик, испугав бурундука, что спал в гнезде из белоснежных волос. – А за то, что вы расколдовали деревню, мы не выдаём вас дворцовым псам.

– Считаете, они плохие? – осторожно спросила Мора, опасаясь вновь задеть собеседника.

– Они другие, – пожала плечами русалка.

– Знаешь, как избавляются от тараканов зимой? – вновь перебил её староста. – Выстужают хату, открывают все двери и дают как следует промёрзнуть. То же хотела сделать Лилит, вот только вместе с тараканами и клопами заморозить и много другой живности, не все из них паразиты.

– Как вышло, что живность победила хозяйку дома? – полюбопытствовала Мора.

Русалка хихикнула:

– Никак.

– Лучший подарок – это очарованный смертный с той стороны, – неопределённо махнул рукой старик. – В какой-то момент из-за междоусобиц чары ослабли, и несколько смертных получили свободу, – он улыбнулся. – Вы, смертные, создания непредсказуемые.

Взгляд русалки Море не понравился. Она явно хотела сказать что-то ещё, но присутствие Иерафима не позволило. Потому многозначительно улыбалась и сверкала хитрыми глазами.

– Границами ведает Хозяин Леса, – вмиг становясь серьёзным, произнёс староста. – Если ты сумеешь придумать достойную оплату, он проведёт тебя на твою сторону.

Достойную оплату? У неё даже своей рубашки нет!

– Боюсь, я не могу покинуть эту сторону, – после небольшой паузы осторожно произнесла Мора. – Пока не иссякнет срок договора, а это триста тридцать три дня.

Староста нахмурился, задумчиво подперев подбородок, а русалка просияла.

– Как планируешь возвращаться? – спросила она, нетерпеливо ёрзая под водой.

– Не знаю. Быть может, через лес, а там Агний искал меня…

– Это долго и небезопасно, – отмахнулась русалка. – Я могу переправить тебя прямиком в озеро у дворца всего за пару мгновений!

Отчего-то Мора не разделяла радости русалки и, памятуя о Хозяине Леса, спросила:

– И во что мне это обойдётся?

– Ах, сущая мелочь, – отмахнулась водяная девица. – Одну фалангу от любого из твоих чудесных пальчиков.

В первый момент Мора решила, что ослышалась.

– Что, прости?

– Не беспокойся, я откушу её быстро и почти безболезненно, – улыбнулась русалка, демонстрируя острые, как иглы, зубы. – Давай возьмем средний, самый кривой. Никто и не заметит…

– А ну, пошла отседова, – замахал на неё руками дед. – Вот так всегда, только найдешь общий язык с человеком, а тут ты со своими аппетитами!

Русалка отпрянула от мостков и показала бледный язык старосте.

– Если понадоблюсь, позови у воды Дульсинею, и я приду.

Мгновение, и она скрылась под водой.

Глава 25. В которой Мора покидает деревню

– У-у-у, мерзавка! – сокрушался старик.

Они вернулись к холму, и, почесав косматую голову, он спросил:

– Ты и вправду хочешь вернуться?

– Таков уговор. От нас невесты, от них урожай.

– Знаю, – вздохнул он. – Ладно. Я провожу.

– Спасибо. Но сначала можно вопрос?

– Конечно.

Они устроились на лужайке. Зудели комары, по ногам ползали муравьи, а по пальцам старика бегал сенокосец. Вернулась Катюша с собакой и принялась плести венок из ромашек. Выходило у неё из рук вон плохо. Стебли, размочаливаясь, обрывались, цветки торчали в разные стороны, но упорства ей было не занимать. Желая занять чем-то руки, Мора тоже стала собирать венок, сплетая с одуванчиками ромашку, душицу и медуницу, то есть всё, до чего могла дотянутся.

– Я стала забывать, – наконец вырвалось из неё. – Как выглядел дом, в котором жила, имя мачехи. Я не сразу это заметила, но когда потерялась в лесу, осознала, что слова мачехи помню, а как её звали, нет, – глядя, как измазанные зелёным соком пальцы спутывают стебли, девушка нахмурилась. – Во дворце беловолосая подсказала мне не пить вина, и сознание немного прояснилось.

– Дело не только в вине. Каждый прожитый на этой стороне день, каждый съеденный фрукт или выпитый бокал воды меняет, – опустив руку, Иерафим отпустил паучка под корягу и взялся мять щёки неведомо откуда взявшейся крупной серой крысе. – Смертные подстраиваются под эту сторону, незаметно для себя меняясь, при этом утрачивая что-то.

– Память вернётся? Когда я вернусь на свою сторону, вернётся ли память?