По ту сторону

Точнее, это было не совсем болото, а что-то вроде микролимана — здоровенная лужа, которую от моря отгораживала узкая песчаная коса, а с суши в неё втекал ручеёк. Судя по всему (особенно по запаху) ручеёк вытекал из другого болота и вдобавок нес к морю продукты жизнедеятельности ближайшего посёлка или деревни.

Серёга проследил взглядом полёт шариков, посопел и сказал:

— Знаете что?… А пошли бы вы все… на разведку! Дайте спокойно поработать!

— Что ж, здесь есть свой резон, — поддержал я. — Что тут за публика, неизвестно, но инициатива в этом случае будет за нами.

— Угу, — сказала Сара, — тем более что имеется мелкая проблемка. Кушать тут нечего, а уже хочется. Здесь, похоже, еду не берут, а добывают.

— Да, похоже, — согласился Александр Иванович. — Ну, ничего: в крайнем случае продадим кого-нибудь из вас в рабство. Пошли!

— Может, кого оставить для охраны великого учёного?

— Не надо мне никакой охраны! — возмутился Серёга. — Мне одного Каги хватит. Катитесь отсюда!

Посёлок действительно оказался рядом — километра полтора-два от моря. Состоял он из трёх десятков хижин, слепленных из глины, палок и веток. Постройки выглядели довольно легкомысленно, что явно свидетельствовало о благоприятном климате — ни холодов, ни ураганов. А пейзаж представлял собой широкую плоскую долину, похожую в плане на букву «П», открытой стороной повёрнутой к морю. Роль ножек этой «буквы» играли пологие гребни-водоразделы, густо заросшие не то крупным кустарником, не то мелким лесом. Вся поскотина внизу была освобождена от древесной растительности и засеяна каким-то злаком. При этом следов вспашки не наблюдалось.

Перед заходом в посёлок мы оглядели друг друга. Я был в халате не первой свежести, что, наверное, вполне подходило для любой эпохи в истории любого народа. Сара подумала-подумала, да и сняла штаны, оставшись в своей безразмерной футболке до середины бёдер — тоже почти универсальный наряд. Семейные трусы Александра Ивановича мы не сочли криминалом — климат тут тёплый, наверняка мужики ходят полуголыми. А вот плавки, в которых красовался Натан Петрович, нас озадачили. В конце концов решили, что он повяжет на пояс Сарины штаны — чтоб задницу прикрывало, и спереди свисали штанины.

С одеждой, в целом, мы не просчитались — никакого фурора наше появление не вызвало. Местные жители носили на себе куски грубой ткани разного размера, мужики в основном действительно были полуголыми, так что выделялись мы, наверное, только своими габаритами — туземцы были помельче. Никто нами особо не заинтересовался, кроме малышни, которая попыталась клянчить еду (лепёшки) у чужаков. Выяснив, что у нас решительно ничего нет, эта мелкота перестала обращать на нас внимание.

Как оказалось, сегодня никаких работ в посёлке не планировалось, поскольку предстояло общее собрание коллектива. Я опробовал язык, поболтав с каким-то дедом, который никуда не торопился, и ему было скучно. Где и как добыть пищу, я не узнал — старые запасы в посёлке на исходе, а новый урожай ещё только дозревает. Зато выяснил основную тему предстоящего собрания: что-то людей слишком много стало. И становится всё больше. А хурука (злака, которым местные жители в основном питаются) больше не становится. Расширять поля уже некуда — долину расчистили до самых скал. Что делать?

— Всё ясно, — сказал я своим соратникам. — Традиционные проблемы ранних земледельцев. Наши учёные о них догадывались, но чтоб вот так — вживую… Такой шанс упускать нельзя!

Александр Иванович меня поддержал, и мы решили остаться тут на некоторое время.

Это была бы, наверное, увлекательная дискуссия, если б она не продолжалась так бесконечно долго и бестолково. На вопрос «Что делать, если нас всё больше, а еды не прибавляется?» предлагались такие ответы:

Чаще молиться и приносить больше жертв местным богам (то есть жрецам).

Запретить бабам рожать больше двух детей (вероятно, без контрацепции это означало воздержание).

Запретить рожать девок, а коли у кого родилась, приносить её в жертву.

Произвести добровольную — по жребию — децимацию населения.

Разделиться и расселиться, то есть части населения согласиться на добровольное изгнание.

Было ещё несколько совсем уж абсурдных предложений, я даже все не запомнил. Обсуждалось каждое по отдельности при бурном участии женщин.

В конце концов мы решили сматываться, как говорится, не солоно хлебавши. И главное, что заставило нас это сделать — удивительный феномен, свидетелями которого мы стали. То есть не только мы, но для остальных это феноменом не являлось: солнце собралось садиться! Точнее, уходить за левый водораздел долины!

— Эдак ведь и ночь настанет! — сказала поражённая Сара. — А я уже отвыкла. Пошли отсюда!