По ту сторону

– Вован, – развязно сказал Серёга, явно пытаясь замять неловкость, – может, ты всё-таки представишь меня даме? А я, в свою очередь, представлю Каги – он очень умный птиц!

– Это Сергей Николаевич, – вздохнул я. – Великий экстрасенс, изобретатель, вытиратель соплей, враг крабов и большой любитель птиц. По совместительству он является владельцем волшебного чемоданчика, благодаря которому мы все тут и оказались.

– Не скромничай, Вован! – потребовал Серёга. – К нашему попаданию сюда ты тоже приложил руку. Точнее палец.

– Ну, приложил… А всё из-за тебя!

Некоторое время мы с ним препирались, а потом коллектив приступил к переговорам. Их деловая часть была недолгой. План Сары мы одобрили и решили перебазироваться обратно на пляж, а пленных оставить на месте – под надзором двух девиц, имеющих какое-то отношение к медицине. В процессе переселения я, уловив момент, дёрнул Серёгу за рукав халата:

– Слушай, а что там такое с нашим библиотекарем, а?

– Тёмное с ним дело, Вован, – признал мой школьный приятель. – Лучше в него не соваться.

– А что такое?

– Понимаешь, когда он у нас в подъезде поселился, я, конечно, не удержался и подсобрал информашку. Оказалось, что этот мужик как бы подрабатывает в боях без правил. Причем в тех кругах он фигура весьма известная – какой-то там многократный чемпион и лауреат. Псевдоним у него Саня Троглодит – может, слышал?

– От этой темы я далёк. Но что ж ты меня сразу не предупредил, блин горелый?! И что там у него в голове Сара нащупала?

– Мне-то откуда знать? – попытался уклониться Серёга. – Я ж не антрополог!

– Давай, колись, – не отставал я. – Мы ж сейчас все в одной заднице!

– Ох-хо-хо-о… – вздохнул экстрасенс. – Ты же знаешь, что вокруг любой знаменитости всегда формируются слухи, мифы и легенды. Про него, среди прочих, есть легенда, что он настоящий троглодит, то есть неандерталец, который попал к нам из прошлого. Всякие там корреспонденты много раз его об этом спрашивали – я читал интервью. И всегда он отвечал примерно одинаково: на полном серьёзе начинал грузить, что, мол, да, он – чистокровный неандерталец. Его семья, дескать, сорок тысяч лет пряталась в пещере, а теперь отправила его на разведку – посмотреть, не вымерли ли уже проклятые кроманьонцы. Ну, и прочую чушь до кучи.

– Сказка – ложь, да в ней намёк… – пробормотал я. – Смотри, как от него лошади шарахаются! Оно и понятно: инстинкт выработался, ведь неандертальцы на них охотились двести тысяч лет!

– Вован, возможно, ты что-то путаешь, – скривился Серёга. – Но давай не будем в этом разбираться! Других проблем выше крыши.

– Всё, – кивнул я, – будем считать эту тему закрытой.

Конные дамы убыли восвояси. А нам предстояло дождаться явления «казаков» и сдать им раненых. По любым прикидкам получалось, что произойдёт это не очень скоро. Натан Петрович и Александр Иванович решили отправиться на ту сторону «мола» – представиться Свете и рассказать о трупах лошадей, которые можно пустить в дело. Серёга в компании своей вороны пристроился в сторонке, раскрыл чемоданчик и… выпал из жизни.

Мы с Сарой остались как бы вдвоём, если не считать её жеребца, привязанного к какой-то железке, торчащей из песка. Она вновь разделась – теперь уже до трусиков – и стала загорать. Ну, и болтать, конечно. А я изображал глубокую заинтересованность, кивал, поддакивал и думал свои мысли:

«А ведь верно говорят и пишут про женское мышление. Женщины думают говоря. Вот сейчас она просто говорит. Со мной. О чём – не важно. И суть процесса – просто доброжелательное говорение. Неужели я не ошибся, неужели она действительно при первой же встрече послала мне ментальный сигнал к началу ухаживания? То есть поманила. И теперь треплется, чтобы удержать контакт? Наверное, продолжаться это может бесконечно долго. Стоит ли прерывать? Не хочется… Но, по этологической науке, женщину надо «вести». Она, может, и будет сопротивляться, но в глубине души останется довольна – в глубине… по науке…».

Воспользовавшись случайной паузой в словесном потоке, я вставил свой кусок текста – на тему, которая мне интересна. В ответ получил следующее:

– Если я ещё раз услышу слово «примативность» или фамилию «Протопопов», считай, что ты уже мёртв. Привяжу тебя к Шустрикову хвосту и пущу в чисто поле.

– И не жалко тебе животное? – Ему же больно будет! Кстати, о чистом поле. Нечто подобное я сверху видел. Но для такого количества лошадок, наверное, маловато будет, а?

– Есть такая тема, – вздохнула женщина. – И тем не менее. Они давно бы всё съели и вытоптали, но трава растёт как бешеная – она есть всегда. Только не спрашивай, почему так происходит.

– Но этим зверюгам одной травки, наверное, мало. Вы что, корма им заготавливаете?

– Заготовишь на них! Ты разглядел длинные бараки на берегу моря за полем? В одном из них склад с комбикормом. И он там есть всегда. Ещё вопросы будут?

– Будут! – кивнул я. – Понимаешь, есть несколько версий о доместикации лошади. Некоторые считают, что в истории это происходило несколько раз – чуть ли не с палеолита!

– Ага, надо же было как-то добытых мамонтов к посёлкам подтаскивать!