– Но ведь там чушь полнейшую показывают!
– А не тебе судить, чушь там или не чушь! – вдохновенно провозгласила Сара. – Там, может, про чувства показывают, там, может, крутейшая интрига закручена! Надо обязательно узнать, кто на ком в конце концов поженится. Это поважнее, чем твои дурацкие носки и недожаренная картошка!
– Да-а, это жизненно важно… – уныло признал я. – Без этого никак…
– Конечно, никак! – твёрдо заявила Сара. – Женщина сопереживает, ассоциирует себя с героиней в телевизоре. Это даёт ей возможность как бы пожить настоящей жизнью – насыщенной и красивой. Это помогает ей хоть на время уйти от унылого быта, который ты ей обеспечил!
– Угу – как всегда, я во всём виноват…
– А кто же?! – с издёвкой вопросила Сара. – Ты можешь зарабатывать в месяц не три рубля, а, скажем, миллион?
– Не могу…
– А жарить по утрам себе яичницу – можешь?
– Э, ты чего?! – взвился я. – Как можно такое помыслить, чтоб при живой жене самому себе завтрак готовить?!
– Так ведь ты полусырую глазунью любишь, – заметила Сара, – а у неё вечно всё сгорает.
– Ну, сгорает… А что делать?!
– Наверное, в детстве тебе мама завтраки готовила, – снисходительно улыбнулась женщина. – И с тех пор ты считаешь, что только так и должно быть.
– Конечно! – твёрдо заявил я.
– Ты, часом, жену с мамой не путаешь? Не думаешь, что она должна с тобой сюсюкаться?
– А кто же должен?! – не выдержал я. – Ведь столько всякого вместе пережили!
– Ты уверен, что именно это она пережить и хотела, именно об этом она и мечтала? Вот представь, что ты долго копил деньги и купил, скажем, пылесос. Принёс домой, распаковал, а он дефективный – работает плохо. Как у тебя будет с сочувствием к нему?
– Ну, блин, ты и аналогию придумала! – возмутился я. – То – человек, а то – пылесос!
– По-моему, эта аналогия просто лежит на поверхности, – пожала плечами Сара. – Мужчина должен приносить пользу. Ту или эту. Иначе зачем он? Отметка в паспорте, конечно, дело нужное, но если она уже есть, тогда зачем?
– Какой цинизм…
– Не-ет, – улыбнулась женщина, – это ещё не цинизм! Слушай, а этот приборчик мне начинает нравиться. Спроси-ка у него, какие чувства друг к другу могут испытывать разнополые особи одного вида и близкого возраста. Только чтоб ответила коротко.
– Попробую, – вздохнул я.
Текст появился почти мгновенно:
Я прочитал, не поверил и быстро набрал ещё один вопрос: «А дружба?» И получил короткий, но исчерпывающий ответ:
– Забавно, забавно… – улыбнулась Сара. – Может, и мне попробовать? Что тут нужно делать?
– Да почти ничего…
– Ну, тогда присмотри за Шустриком – чтоб его ворона не заклевала.
– Спасибо за доверие!
Похоже, наши отношения неуклонно налаживались. Минут двадцать спустя мы уже сидели бок о бок и разглядывали текст на экране.
«Ну и бедро у неё! А от сисек просто крыша едет!» – констатировал я между делом. Наверное, поэтому и дочитал последним.
– Да-а, какая-то странная ты девушка. Получается, что «принца» для тебя не подобрать в принципе – таких просто не бывает в природе.
– Конечно, – вздохнула Сара. – Если только самой вообразить, придумать!
– И ты придумала?
– Ага…
– И долго вы вместе продержались?
– Не важно! – она протянула руку и раньше, чем я успел что-либо сообразить, кусок текста был выделен и исчез с экрана.
– Зря ты это… В анализатор лучше бы отправлять всё целиком. Только я этого делать не умею, надо Серёгу звать.
Мы обратили свои взоры на соратников и дружно пришли к выводу, что у вороны с Шустриком, похоже, взаимопонимание наладилось – птица бродила по песку между ног коня, издавая невнятные звуки, а потом и вовсе взлетела ему на холку. Шустрик только поворачивал туда-сюда голову и жалобно поглядывал на свою хозяйку.
– Что-то наших казачков не видно, – сказала Сара. – Надо бы его отпустить погулять.
– А как же ты? – озаботился я.
– Обычно он на зов приходит. А не придёт, так я домой и пешком дойду.
– Домой?!
– Ну, да… – кивнула женщина. – Правда, здесь это скорее привычка, чем необходимость. От непогоды прятаться не надо. По-моему, народ строит халабуды, в основном чтоб спать в темноте или хотя бы в тени.
– Ка-а, – сказала ворона и слетела с конской холки к ногам Серёги. – Ка-а-а!
– Да, – сказал он, – ты это верно подметила.
Освобождённый от привязи Шустрик радостно всхрапнул, задрал хвост и куда-то устремился, явно забыв обо всём на свете, кроме свободы.
Серёга меж тем уселся возле своего прибора:
– Мне эти откровения читать не положено, да? Ну, тогда отправляю в анализатор – пускай думает!
Ответила ему только ворона:
– Ка-а!
– Слушай, а давай изучаться! – вдруг осенило великого изобретателя. – Я на тебя колпак надену, а ты станешь думать о возвышенном, а?
– Ка-а!