По ту сторону Алой Реки

— А если бы ты был вампиром? — Поднявшись, Левмир отряхнул штаны, хотя на взгляд Сардата лишняя грязь их только украшала. — Путешествуешь от деревни к деревне, стараешься скрывать нападения. Но рано или поздно жители понимают, в чем дело. Или вампир-хозяин понимает. Где найти безопасное место? Вампирам ведь тоже нужен отдых. Потому они закапываются в землю на день, а ночью выбираются и идут за кровью. Этот, видно, совсем отчаялся. Разорвал зайцев… Этим ведь голод не утолишь. Он пытался запустить сердце.

Сардат с возрастающим удивлением глядел на Левмира.

— Ты серьезно? И что это значит?

— Это значит, что нынешней ночью в поселок приходил вампир.

— Исключено, — мотнул головой Сардат. — Кабур их за версту чует.

«Он и почуял, — с горечью подумал Левмир. — Но более близкий запах сбил старика с толку». Вслух же сказал:

— Возможно, он ушел. А может, все еще где-то здесь. Нужно предупредить людей, пусть будут осторожнее.

Сардат перешагнул яму, глаза, гневно вспыхнув, уставились на Левмира.

— Слушай сюда, мальчишка. Никому ты ничего не скажешь — истерики бабской мне не хватало. Яму звери разрыли. Сюда иногда волки, даже медведи приходят. Они и кроликов порешили.

— Думаешь, вот так медведь ест кролика? — усмехнулся Левмир. Носком ботинка поддел аккуратно объеденную шкурку.

— Хочешь поспорить?

Левмир молча пошел прочь. Сардат, матерясь сквозь зубы, потащился следом. Вот уже час ходили по полю, но даже намека на зайцев не увидели. Никакие увещевания не действовали на Левмира. Да, весна — не сезон. Да, зайцев лучше ловить силками. Но ведь можно попробовать!

Сардат остановился. Уже раскрыл рот, но исполненная яда фраза так и осталась на языке. В шаге колыхнулась трава, и серый рысак прыгнул, думая, что охотник обнаружил его лежку. Левмир, стремительный и собранный, повернулся на шорох и, не целясь, спустил рычаг самострела. Стрела пронзила зайцу хребет.

— Ох ты ж, мать твою! — сказал Сардат, вложив в эту фразу и удивление от скорости случившегося, и восхищение меткостью Левмира.

— Подбери, — кивнул в сторону трупика Левмир и наложил новую стрелу.

— Ты мне приказываешь, что ли? — ощетинился Сардат.

— Сам вызвался.

Левмир пожал плечами, и злобный взгляд Сардата наткнулся на удаляющуюся спину. Действительно, сам напросился. Хотелось всласть поиздеваться над этим заморышем, проучить его, а после опозорить, как никчемного охотника. Даже мешок Сардат взял нехотя — не верил, что Левмир хотя бы стрелять умеет.

Новую тактику освоили сразу. Через каждые десять-пятнадцать шагов останавливались. Через два раза на третий откуда-нибудь выскакивал заяц и несся, очертя голову, порой навстречу охотникам.

— Хватит! — воскликнул Сардат, с трудом запихивая в мешок последнюю тушку. — Сейчас уже нижние тухнуть начнут.

Левмир закинул самострел за спину. Сардат бросил мешок за плечо. Шли рядом, будто закадычные друзья. Сардат старался выгнать из головы злобные мысли насчет Левмира. Устал отделять правду от ревности. Не зная о чем подумать, мысленно вернулся к яме. Снова холодок пробежал по коже.

— Слышь, а с тем вампиром вы чего сделали? — спросил он нарочито небрежным тоном.

— Убили, — откликнулся Левмир.

— Вампира? — Сардат усмехнулся. — А не врешь ли ты мне?

— Он напал первым.

Надо же, убил вампира! Поди проверь. Можно, конечно, И спросить, но разве та не подтвердит каждое слово Левмира, даже если оно лживо!

— Про яму молчи, — напомнил Сардат, когда впереди показался поселок.

Левмир наклонил голову.

* * *

— Это еще что такое? — нахмурился Сардат, заметив толпу ребятишек возле дома. Левмир покачал головой.

Вопреки обыкновению, дети молчали. Кто сидя, кто стоя, облепили что-то настолько интересное, что многие забирались на плечи друг другу, дабы хоть одним глазком посмотреть.

Подойдя ближе, Левмир улыбнулся. Из толпы детей звенел голосок И:

— Тогда Эмкири-охотница сказала вампирам: «Согните луки себе, сделайте стрелы и достаньте пропитание, как подобает. Люди же без вас проживут, и вы живите, как люди».

Зашуршала бумага. Дети восторженно загудели, увидев последнюю картинку. Вампиры, терзавшие человеческие деревни, пока на защиту не явилась Эмкири-охотница, раболепно склонились перед ней.

— Вот вам, гады кровососущие! — крикнул из толпы мальчик. Голос дрожал от сдерживаемых слез.

И прочла последние строки. Левмир вспомнил, как они бились ночь за ночью над непослушными словами. Вспомнил, как дрожал карандаш в красной от холода руке, как И дышала ему на пальцы, пытаясь хоть немного вернуть им подвижность.

— «Ни один из вас не лишит человека крови против желания его. Но кровью люди отплатят вам за добрую службу. Охотьтесь, и за мясо получите кровь. Защищайте, и за спокойствие вам отплатится. Стройте, и за города вас накормят. Таково мое слово, по нему и живите».

Словно подменили детей: крик поднялся невообразимый. Из самых дальних домов женщины выходили посмотреть, что же такое творится. В разноголосом гомоне Левмир различал возгласы: «А что дальше с Эмкири случилось?» «А можно мне домой такие картинки?» «Читай дальше, тетенька!»