По ту сторону фронта

Рузметов отдавал распоряжения. Он приказал собрать к землянке двадцать пять человек, а пятерых оставить в лагере. Раздав оружие, гранаты, он вынул из ящика, где лежали его запасы, три бутылки самовоспламеняющейся жидкости «КС» и шесть зажигательных пакетов. Больше ничего не было. Уже собираясь дать команду к выходу, Рузметов вдруг вспомнил, что в складской землянке хранится много отечественных трехлинейных винтовок, уже два месяца бездействующих из-за отсутствия патронов.

– Стой! Мысль появилась! Достать наши бездействующие винтовки! Хоть видом пугать будем. Все лучше, чем с пустыми руками. И чтобы люди все были на лыжах. Дойдем часа за три.

– Я знаю короткий путь, – сказал вдруг Сурко. – Я поведу через болота.

– Эге! – отозвался Багров. – Про эти болота и я слышал. Там, говорят, и зимой с санями да лошадьми окунаются. А?

– Не знаю, – ответил Сурко, – я не проверял, потому как ни саней, ни лошади не имею.

Рузметов рассмеялся.

– А насколько ближе? – спросил он Сурко.

– В два раза ближе…

Через полчаса двадцать восемь человек во главе с Рузметовым покинули лагерь и зашагали, вытянувшись длинной цепочкой. Впереди шел Сурко, за ним Багров, потом Рузметов.

«Вот тебе и предварительный план проведения операции, – подумал Рузметов и невольно рассмеялся. – Когда же его составлять? Но это, конечно, исключение, и так бывает очень редко», – успокоил он сам себя.

Сурко оказался прав. Уже через час сорок минут группа подошла к цели. Рузметов приказал бойцам залечь и выслал двух человек в разведку. Третьим напросился Сурко.

Вскоре разведчики вернулись, и Сурко смущенно доложил:

– Ошибся Петрунька… всего два вагона на путях и, правильно, с решетками. Охраняют четыре часовых, закутались, ровно бабы. Зато во дворе целое стадо коров, а на платформе мотоциклы в ящиках…

– Ну что ж, и то дело, унывать нечего, – сказал Рузметов. Он отрядил к вагонам Багрова с автоматом и еще двух человек с незаряженными винтовками, а остальных решил вести сам громить барак, в котором располагалась караульная команда.

– До моего свистка ничего не предпринимай, – предупредил он Багрова, – а то весь план испортишь. Как свистну два раза, налетай.

Он поднял людей и, руководствуясь советом Сурко, повел их в обход разъезда.

Прошло десять, двадцать, тридцать пять минут, и наконец два пронзительных коротких свистка ворвались в ночную тишину. Тотчас за ними последовали автоматные очереди, крики «ура», гулкие разрывы. В двери и окна барака посыпались гранаты, зажигательные пакеты, бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью. Через несколько минут языки пламени уже выбивались из окон, а партизаны, залегшие на путях, расстреливали в упор гитлеровцев, пытавшихся спастись бегством. Через полчаса восстановилась прежняя тишина, и лишь ярко пылающий барак свидетельствовал о налете партизан.

Не потеряв ни одного человека, освободив больше сорока пленных, прихватив восемнадцать коров и два мотоцикла, партизаны возвращались в лагерь.

Перед самым рассветом командир отряда Зарубин, шедший в голове длинной цепочки партизан, уже на подступах к лагерю вдруг остановился.

– Ты что? – спросил Добрынин, наткнувшийся на его спину.

– Что за чертовщина! – произнес Зарубин. – Куда мы попали?

– Как «куда»? – удивился Добрынин. – Сейчас северная застава будет.

– Какая там тебе северная!.. – сказал Зарубин. – Ты слышишь?

Добрынин прислушался. Замолчали партизаны, шедшие сзади.

До слуха явственно донеслось мычание коров.

– Вроде как коровы… – неуверенно сказал Добрынин.

– Конечно, не тигры, – зло бросил Зарубин.

– Коровы…

– Точно, коровы, и не одна, – раздались голоса.

Все знали, что последнюю корову в отряде съели еще осенью, а тут мычала не одна, а сразу несколько коров.

«Неужели заблудились?» – мелькнуло в голове Зарубина. Он начал оглядываться по сторонам, но тут же убедился, что вел отряд совершенно правильно.

– Пошли! – скомандовал он и, взяв автомат в руки, быстро зашагал вперед.

На заставе часовые доложили, что в лагере все в порядке.

– Настоящий порядок, товарищ капитан, – добавил прыгающий с ноги на ногу часовой. – Рузметов с Багровым стадо коров пригнали, да и погонщиков прихватили никак с полсотни.

– Что за ерунда! – буркнул Зарубин и бегом заспешил к лагерю.

Уже у самых землянок он наткнулся на коров. В лагере все спали. Зарубин и Добрынин направились к землянке Рузметова. Командир отряда открыл дверь и посветил фонариком. Землянка была полным-полна людей. Все незнакомые. Спят.

– Сотворил наш Усман что-то! – заметил Добрынин.

– Получается так, – согласился Зарубин. – Да где же он сам?

Окружкомовская землянка оказалась также переполненной людьми, но Рузметова и там не было. Его нашли в штабе. Он спал в обнимку с Багровым на топчане Зарубина и Кострова. Положив голову на стол, дремал Топорков. В углу копошился Сурко, натягивая просохшие валенки. Ему надо было собираться домой.

От Сурко Зарубин и Добрынин услышали о ночном происшествии.

– Ну и голова! Вот голова! – подергивая ус, сказал Добрынин. – А где же мы с тобой, капитан, уляжемся?

Зарубин почесал затылок и улыбнулся.