По ту сторону грез

Я янтарном взгляде блеснули слезы и мальчишка, громко шмыгнув носом, развернулся и задал стрекача в сторону зарослей парка. Честно, мне нет дела до его истерик. И меня не касаются странности их семьи и их секреты. Так от чего я бросилась следом, вспахивая каблуками ухоженную лужайку? Я, чертыхаясь, мелко перебирала ногами, глумясь над работой садовника. Каэл пару раз вильнул из стороны в сторону, желая «оторваться» от меня, а потом с наскока запрыгнул на одну из веток, растущей в саду яблони. Послышался хруст и треск, сопровождаемый вихрем облетающих с цветков лепестков.

Я на миг растерялась, замерев перед деревом, как пес, который почти откусил коту хвост, но в самый последний момент тот скрылся из виду.

— Каэл, давай просто поговорим! — заорала в глубины цветущей кроны.

Ответом мне был очередной «хрусть» и порция сухих клочков коры, осыпавшихся мне на голову. Но я девушка не простая. А еще я почти все детство была предоставлена самой себе, от чего перепробовала все развлечения, доступные ребенку из приличной семьи. Посему, мои модные туфли остались валяться на траве, а я, фыркая, повисла на ветке.

До воздушной акробатки мне, конечно же далеко, но, упражнение «колбаска» я освоила не плохо. И я принялась раскачиваться на ветке, пока не достала до нее ногами. Дальше дело пошло проще. Я шаг за шагом карабкалась по яблоне, молясь, чтобы Каэл не возомнил себя белкой-летягой и не смылся от меня, перепрыгнув на другое дерево.

Но мальчик остался на месте, сидел, обнимая ствол яблони и злобно сопел. Я на всякий случай глянула вниз, оценивая масштабы повреждений, если этот инквизиторский отпрыск, вздумает проверить, умеют ли призрачники летать. Из того, что я рассмотрела, долгие муки мне не грозят. Разобьюсь в лепешку, а убьюсь еще по дороге. Чудно. Хоть повод благородный.

— Мы не договорили, — прокряхтела я, подползая к стволу с другой стороны.

Чулок на ноге жалобно тренькнул, обзаводясь «стрелкой», которая резво поползла от стопы до бедра. Эх, как печальна женская судьба. Одни растраты.

— Я не хочу с вами говорить, — буркнул Каэл и отвернулся.

— А я хочу, — пожала я плечами.

Сук подо мной как-то натужно захрустел и я еще крепче обхватила ствол яблони, прижимаясь к ней, как к самому родному в своей жизни.

— Я хотела помочь, — прошипела я.

— Я просил помочь понять мои сны! А вы просто отмахнулись от меня. Сделали так, чтобы я отстал!

Вот и делай после такого добро. Хотела как лучше, а вышло как всегда.

— Вы как отец! Делаете вид, что вам не все равно, а на самом деле…

— Отцу не все равно, Каэл, — покачала я головой. — Он заботится о тебе. Он тебя любит.

— Он делает, то, что должен. А любит он свою работу!

Тут мне нечем крыть. Стоун и вправду редкостный истукан. И работа для него — явно дело жизни. Но инквизитор любит сына. И, зная историю их семейной драмы, я в этом более чем уверена.

— Ты не прав, Каэл. Сейчас непростая ситуация. Гибнут люди. Твой отец делает все, чтобы смертей не было. Все, что он делает, он делает и для тебя.

— Почему это?

— Потому, что хочет защитить тебя от зла, творящегося в этом мире. В первую очередь из-за тебя.

Каэл кусал губы и надувал щеки, глядя в пустоту перед собой. Характером он в папочку, такой же твердолобый. А еще одинокий.

— Я ему не нужен, мисс, — прошелестел мальчик.

Я потерла ладонью, начавший зудеть нос. И зачем я сюда полезла? Будто я знаю, как нужно говорить с детьми. И зачем мне с ним говорить? Я ему что, мама?

— Знаешь, — мой мозг и речевой аппарат жили в совершеннейшей независимости, а от того я продолжала нести всякий бред, сидя на хрустящем суку. — Когда дети не нужны, их выбрасывают. Их не спрашивают, как прошел день. Как их дела. Вот моя мать оставила меня на вокзале. А твой отец просто слишком занят.

После моего короткого выступления Каэл слегка изменился. В его взгляде появилось подозрение:

— Ваша мама вас бросила?

— Угу. Впрочем, может и не она, — я пожала плечами и глянула вниз. — Я не знаю своих родных. Меня воспитали чужие люди… И им я тоже была не нужна.

Я искоса глянула на мальчика. Слушает. Ну и славно. Когда есть с чем сравнить свою жизнь, то многое в ней не кажется уже таким скверным. А я могу «оттенить» любую неприятность.

— Твой отец не прав. И я понимаю, что тебе обидно. Но у тебя есть отец, Каэл. Он любит тебя, уж поверь мне. И он заботиться о тебе. В моем детстве я бы отдала половину жизни за то, чтобы кто-то вот так погладил меня по волосам. Ты просто еще маленький, но, когда подрастешь, поймешь, что во взрослой жизни не всегда можно жить так, как хочется. И иногда у взрослых просто не хватает на все времени… Это печально. Но, просто знай, что в мире есть человек, который любит тебя. И всегда будет с тобой…

Голос противно дрогнул и я попыталась скрыть от Каэла свои эмоции, отвернувшись. Слова Стоуна, сказанные в портале, воскресли в памяти и сотнями игл врезались в сердце. От чего мне так больно их вспоминать? И я все же, повторила их слово в слово.

— Мне просто обидно, что папа ничего мне не говорит, а просто отмахиваться, — вздохнул Каэл.

— А ему ты об этом говорил?

— Нет.