По ту сторону грусти (СИ)

Он медленно оглядывался по сторонам и так же медленно, спросонья, рассуждал обрывочными фразами.

- Я всё объясню, - проговорила Алеся.

- Да вроде и не надо, и так всё ясно, - рассеянно улыбнулся Андропов. - Необычный у меня сон. Как "рассказ в рассказе", ты про такое говорила как-то раз, ещё вначале.

- Да, - с ответной улыбкой кивнула Алеся, - так оно и есть.

А сердце у самой колотилось так, что кровь бежала живым жаром и зажигала на щеках пионовый цвет. Скорее чего-то холодного.

Прошли на кухню. Алеся выставила на стол запотевший кувшин с брусничным морсом.

- У меня ничего особенного нет, - извинилась она, - только творог и яблоки, зелень всякая. Если я запеканку сделаю, нормально?

- Конечно, конечно! - благодарно отозвался Юрий Владимирович. - Я ведь как раз перед обедом лёг отдохнуть. А попал сюда. И ведь странное дело, есть мне даже во сне хочется, - засмеялся он.

Алеся тепло усмехнулась - да, она знала о его обыкновении перед обедом вздремнуть часок, для работы это здорово - и принялась за нехитрую готовку. Он так естественно себя ведёт - бедный, ведь ничего не знает, потому и спокоен! Он похвалил морс (Алеся сама выпила за компанию, ей было необходимо остыть). Пиджак этак по-домашнему набросил на спинку стула, принялся белейшим мягким платочком сосредоточенно протирать очки...

- Я вот знаю, что ты в Минске живёшь, но мы сейчас не там, я это чувствую, - заявил Андропов и выглянул в окно. - Похоже на... - Он задумался на три секунды. - Вот на Прибалтику, может, похоже.

- Угадали! Я в Вильне сейчас, в командировке. Правда, сегодня я свободна.

- Ого, так вот оно что. Об успехах расскажешь?

Теперь она тоже сидела за столом, запеканка уже дошла и была разложена по тарелкам: её любимая "физкультурная", с резинчатым обезжиренным творогом, тремя крупичками соли, совсем без сахара и почти без пригарочков, зато с томлёными яблочными соломками и ароматной корицей. Юрию Владимировичу она очень понравилась. "А ещё я всё правильно сделала", - торжествовала Алеся. Кто бы мог подумать, что можно так гордиться какой-то там запеканкой. Но она-то понимала. Она удостоилась чести - готовить завтрак (или всё-таки обед?) председателю, уже вскорости генсеку, да чтоб было всё по правилам, как ему нужно. И ведь даром что это сон, он доверял и ел - так и хотелось прибавить: "из её рук" - ох, но глупо же, что он, дикий зверь, что ли... И ещё он доверился ей гораздо раньше, когда выпил святой воды. Но то-то было испытание, а сегодняшнее утро - это другое, совсем другое...

- И правда, - говорил он, - я только сейчас заметил: мы всегда встречались на моей территории. Вот, и я у тебя в гостях впервые. А ещё у меня раньше сны начинались по-другому, сцена как-то сама выступала из темноты, высвечивалась, и сразу с какого-то срединного кадра, вот я сижу за столом, вот от меня выходит Карпещенко, а тут и ты заходишь, и пошло, и пошло... А тут я, выходит, просыпаюсь и начинаю день. Сколько там? Ах, восемь. Ну, ты ранняя пташка - молодец. Пятница? Тем более, день будний. Так вот, интересно как-то получилось. И будто бы ещё правдивее, чем обычно, - заметил Андропов. - И ощущения совсем другие.

- Какие "другие"? - насторожилась Алеся.

- Сложно сказать, просто всё совсем как в жизни, - пожал плечами Андропов, - по вашей классификации, степень достоверности двадцатая, не меньше. А ещё голова немножко кружится. Не то, что неприятно, просто чувство такое... как от шампанского, - признался он.

Алеся снова покраснела и начала отпивать морс. "Ну что? Довольна? Это ещё цветочки! Молодец ты, ничего не скажешь. Великий маг, блин. Не дай Бог, министр узнает". На самом деле она боялась совсем другого "не дай Бог".

- Я думаю, ваш Вильнюс отличается от нашего.

- Да, естественно. Но не настолько, - заметила Алеся, - потому что он в любом измерении - город-сон.

И она рассказала легенду о князе Гедимине, спящем под холмом и видящем во сне столицу Княжества - неудивительно, что город полон чуда, если соткан он из нитей сновидения, а удерживается силой души героя.

- Красивая какая легенда, - восхитился Андропов, - ужасно интригует. А знаешь, у тебя тут здорово. Уютно. И город ещё этот волшебный. Наверное, чтобы проснуться, мне необходимо прожить этот день, - неожиданно заявил он.

Мгновенно сообразила и сладко обмерла, и, лихорадочно лизнув губы, коротко сказала:

- Да.

- Покажешь мне город?

Она просто молча встала, собрала посуду, сгрузила в раковину и сказала:

- Идёмте!

Старый центр был низенький: дома в два, три, самое большее в четыре этажа. Но улицы были по-средневековому узкими, тесно сжимали в своих объятиях, и потому небо с облаками представало будто бы со дна оврага. В Минске таких мест осталось относительно немного, отмечала Стамбровская, да он и с самого начала был какой-то более размашистый, чем Вильня, даже пресловутый Болотный переулок и Замковая улица полны были больше бременским, чем виленским, очарованием.