По ту сторону грусти (СИ)

Андропову всё было в диковинку. Хотя ведь поездил он немало, многое видел, и в Европе в том числе, но как непохожи были парадный стиль официальных визитов и ребяческая таинственность нынешней прогулки. Он давно уже не ходил по улицам просто так, без охраны. Хотя уж с Алесей он не пропадёт, она только с виду рассеянная и чувствительная барышня, а на самом деле чекист ещё тот... Как это у них называются чекисты? Ах да, инквизиция.

Наверное, от впечатлений кружилась голова, будто кислорода оказалось слишком много, и дыхание захватывало от этого. Действительно, странный сон, слишком ощутимы все эти телесные переживания, досадные, хотя не смертельные. Но Юрий Владимирович и это готов был стерпеть, он воспринимал это как плату за чудо. А Алеся то задумывалась, то оживлялась, воспрянув, говорила об окрестных улицах, особенно видя мемориальную доску или интересную деталь. Больше было личных впечатлений: там очень вкусные пирожные, вон галерея, давайте зайдём? Давай... Они уже зашли в одну, а потом в лавку ремесленных сувениров, и всё тут было необычное, оригинальное, совершенно невиданное. Может, даже "крамольное" из-за этого свободного, богемно-фантазийного оттенка. Но ведь не раздражало его - а нравилось. Неужели в Союзе такое невозможно, а чтоб создавать такие милые, талантливые вещи, необходимо что-то разрушить? Вопросы эти трудно облекались в словесную форму, звучали наивно и невпопад, Юрий Владимирович почти досадовал на тени таких мыслей. Но что-то невысказанное шевелилось в душе, возражение не возражение, тоска не тоска, и порой становилось грустно, но вместе с тем и хорошо, и он щемяще радовался за своего друга Стамбровскую, за всех, здесь живущих, какое-то меланхоличное и прекраснодушное настроение овладевало им, и даже лёгкое недомогание казалось ему должным, едва ли не очистительным. Она извинялась за то, что ведёт запутанным маршрутом, не знает того и этого, ни дат, ни фактов, лишь отдельные штрихи. Он только журил её: зачем эти полудетские оправдания?

- А мне и не надо, - спорил Андропов, утирая со лба внезапно выступивший тонкий пот, - так естественнее. Если б я хотел, нанял бы экскурсовода, чисто теоретически. Мне хочется знать, как видишь этот город ты.

- Я? По-своему, конечно, - задумчиво отозвалась Стамбровская.

Они прогулялись по неожиданно широкой и зелёной Вокечю, покружили в закоулках улицы Жиду и Антокольске, нырнули на дно маленьких фьордов, вынырнули во дворах и полюбовались на живописную мозаику сарайных стен, и крыш, и труб, и белья, и сиреневых кустов - какая знакомая, но совершенно другая картина, не так, как в Рыбинске, или Ставрополе, или Москве. Алеся сыпала названиями по-русски и по-литовски, последнее особенно нравилось: Бастионная, она же Пилимо, Больничная, она же Лигонинес, Стекольная, она же Стиклю - а вот здесь похоже; Алеся не преминула заметить, как её когда-то зацепило: по-шведски улица - gata, по-литовски - gatve.

Алеся ещё раньше признавалась, что выбирая языки в университете, была увлечена второй мировой, а именно, Рейхом, ей стало интересно, с чего это "все они" так Скандинавией увлекались. При воспоминании Андропов поморщился. Снова его больно кольнуло то, на чём он старался не заострять лишнего внимания: если Союз не выживет, то и такие могут времена настать, что молодёжь фашистами будет восхищаться... Хотя вот Алеся. Он имел уже неплохое представление о её ценностях, волнениях и надеждах - она не умела говорить о пустяках. Ей нравились исключительно содержательные, глубокие, длинные беседы о самом главном. Ну так что же она? И о трудящихся, и об отношениях между нациями, и об экономике правильно говорит, причём видно, что по собственным выводам, не "по бумажке". Вообще производит впечатление порядочной. Это если не сказать больше о его отношении к ней... Странно, очень странно. Может, от непрошеных противоречивых мыслей внезапно заломило в висках, но тут же прошло.

Алеся плавно перешла на маленькую лекцию о популярном авторе, писавшем о Вильнюсе, критиковала, одобряла, итожила - да она бы самому Бобкову подспорье составила, с такой-то литературной аналитикой. Андропов сразу же почти машинально попросил её дать почитать, Алеся просияла и обещала достать ему книги к следующей встрече - это значит, недели через две, ну и хорошо.

У него создалось странное впечатление: всё было в шаговой доступности, даже по центру было понятно, что город небольшой, но петляние казалось бесконечным. Но вот если бы дать ему какое-то время, и волю, и желание, он бы хорошо здесь ориентировался - при общем, потрясающе едином стиле каждая улочка-ручеёк была непохожа на соседнюю.

- Знаешь, напоминает Ленинград... - рассеянно пробормотал Андропов, скорее себе под нос, ещё удивился, как Алеся моментально замолкла, прислушалась - неужели она на самом деле ловит каждое его слово?