По ту сторону избушки

– Три года, говорят, но, может, и раньше вернется, – Аглая Семеновна достала из огромного ридикюля носовой платок, обвязанный по периметру крючком, и утерла слезы. – Я уж ему и шарф теплый сложила, и носки шерстяные. Конфет его любимых купила да чаю. Хотела еще сигарет с собой дать и денег немного, но не взял. Сказал, что не надо. А мне, знаешь, все на сердце спокойнее было бы, если б знала, что хоть чуть-чуть денег у него там есть с собой.

      Валентина Митрофановна согласно кивнула и отложила спицы в сторону.

– Эх, а мой всего-то месяц побыл дома и снова на семь лет отбыл. Я вот невестке сколько раз уже говорила, что домом надо заниматься в первую очередь. Борщ бы там сварила, котлет нажарила. А уж если б ребеночка родила, да разве стал бы он… А она фырчит, ничего, мол, вы, мама, не понимаете. Все какую-то диссертацию свою пишет. А кому она нужна, диссертация эта? Сегодня, вон, вообще невестушка заявила, что допишет свой талмуд и к мужу жить поедет. Оно, конечно, и хорошо, наверное. А как внуки пойдут? Кто их там нянчить поможет? Да и какие там условия для ребеночка, тьфу! То ли дело у нас тут: и климат, и молочко натуральное, и огурчики свои с дачи.

      Аглая Семеновна взяла поближе рассмотреть вязание своей подруги по несчастью. Чередование лицевых и изнаночных петель, да еще с накидами, формировало причудливый орнамент из ромбов на вязаном пледе. Недовязанный край ласковым котенком свернулся на коленях.

– А помнишь, Митрофановна, как мы с тобой тут познакомились? Это сколько лет-то уже прошло? Лет пятнадцать, поди? Мой только-только в первый раз здесь оказался. А я все вокруг этого дома ходила, ждала да надеялась, что вот откроется дверь, и сыночек выйдет. А нет, хоть и впервые, а сразу два года дали.

– Помню, – вздохнула Валентина Митрофановна и достала из сумки еще один клубок. – Сама ж также туда-сюда маршировала тут, искала, где написано, что с собой сложить можно. Знаешь, вот спать ложусь и все думаю: вот знала ведь, что этим все кончится. А все одно, кажется, что не уберегла сыночку. Все в голове мысли крутятся – а вдруг в самом начале, когда только склонности эти проявляться начали, еще что-то сделать можно было?

– А что ты сделаешь? Сама ж знаешь, если склонности проявились, то все, назад пути нет. – Семеновна кряхтя поднялась со скамейки. – Ну что, пойдем, посмотрим, что ли, что там на дверях сегодня написано. Вдруг еще какую посылку отправить можно?

      Митрофановна свернула вязание, убрала его в большой полиэтиленовый пакет и, опираясь на тяжелую трость, заковыляла следом за подругой.

      Огромное серое здание встретило их тяжелым вздохом дежурного на КПП.

– Бабушки, милые, ничего со вчерашнего дня не поменялось. Раз новостей нет, значит, все идет как надо. Было бы что-то не так, сразу бы сообщили. У вас же дети не преступники какие, в конце концов, а астронавты! В глубоком космосе разведку ведут! Пока туда долетят, пока миссию выполнят, пока вернутся. Это ж все не один год занимает.

– Да знаем, сынок, знаем. Что поделать, так уж судьба распорядилась. Они думают только о том, как вернуться в космос, а мы только о том, как вернуть их домой. А грузовой-то когда ближайший будет до Аль, прости Господи, Дебарана? Успею я плед довязать?

Космическая подстава

– Повтори, что ты сказал! – Ольга встала со стула, ее руки судорожно сжали планшет.

– Ну, понимаешь, так вышло, – Николя смотрел в стол, не поднимая головы. Его чуть оттопыренные уши отсвечивали розовым, и даже непокорный хохолок волос на затылке казался поникшим. Негромкий голос, казалось, проникал прямо в мозг и высверливал там одну дыру за другой, отчего смысл сказанного ускользал от нее.

– Оль, ну, в общем, это все я. Тогда, в девятом классе, я подлил тебе бензин в опытный образец, отчего вся конструкция взорвалась на глазах у комиссии. А на третьем курсе стравил немного кислорода из камеры, поэтому твои образцы не выжили. На практике я взломал твой аккаунт и стер часть параграфов, а у тебя не приняли отчет. И ты не успела подать документы вовремя, место в корпорации ушло мне. Ну и прочее по мелочи – тоже я.

      Ольга выпрямилась в полный рост, перекинула белокурую прядь за спину, несколько раз глубоко вдохнула и прошла к стенному сейфу. Дверца отъехала с легким шипением, и на свет появилась пачка конвертов. Ольга развязала перетягивавшую их ленту и стала один за другим швырять на стол.