По ту сторону льда

Все это осталось в прошлом, в далеком прошлом, но переливающийся огнями ледяной кристалл театра, в действительности напоминающий кусок льда, раскаляющийся изнутри, всего лишь второй в мировом рейтинге.

Солливер роскошна в длинном вечернем платье, мех на ее плечах подчеркивает плавные контуры женской фигуры. Лиф слегка присобран, и под струящейся тканью снова нет белья. Это платье, честно говоря, белья и не предполагает, главное его украшение — переливающаяся ткань, напоминающая жидкий металл.

Я заметил, что она тоже любит холодные цвета, и в этом мы с ней удивительно совпадаем.

Из флайса на ВИП-парковке я выхожу первым, и сразу же начинаются вспышки. Журналисты, которых сюда допустили, проверены с головы до пят, да если говорить честно, все проверены с головы до пят. Все здание Ригн Свихт от первого и до последнего квадратного метра проверено моей службой безопасности, поэтому безопасно здесь настолько, насколько вообще возможно.

Я подаю Солливер руку, и она ее принимает.

Теперь под вспышками мы идем вместе. Над этой парковкой растянут купол, поэтому температура здесь такая же, как внутри, тем не менее в ВИП-холле у меня забирают пальто, а у Солливер — ее меха.

— Роскошно выглядишь, — говорю я.

— Благодарю.

Она окидывает меня взглядом. Этой женщине не нужно даже ничего говорить: Солливер Ригхарн знает, как смотреть на мужчину так, чтобы слова были лишними. На ее пальце красуется кольцо — к счастью, с ней все оказалось гораздо проще, чем с Лаурой Хэдфенгер. Настанет тот день, когда это имя окончательно сотрется из памяти и станет чем-то незначительным, как первый всплеск пламени, который случился у меня в колыбели.

Я этого не помнил, лишь по рассказам отца мог восстановить картину разрушений: няне повезло, что она успела выскочить за дверь, а следом в детскую ворвались мергхандары. Комната была полностью покрыта льдом, а в центре полыхающей ледяным огнем кроватки надрывался от крика я. Полностью покрытый защитившей меня чешуей.

Это произошло в тот момент, когда врачи решили, что я совершенно стабилен и пламя, которое заставляло мою мать носить ослабляющие пластинки, отступило до лучших времен. С меня сняли все датчики, а спустя несколько дней произошел выброс.

Именно поэтому я был склонен думать, что Лаура Хэдфенгер не лжет. Несмотря на то, что в нашем первенце была только моя сила, вряд ли она могла бы быть беременной от меня без последствий даже на ранних сроках. Особенно учитывая, что она — самая обычная женщина.

— Какая красота! — произносит Солливер, и в голосе ее действительно искреннее восхищение.

Она опускается в роскошное, обитое золотым бархатом кресло, которое я чуть отодвигаю для нее, разглядывает высокие прозрачные потолки. Освещение здесь построено таким образом, что наверху над нами по ощущениям раскинулось звездное небо, усыпанное искрами звезд. Разогревают Ригн Свихт только они, и, пожалуй, обивка кресел в ВИП-ложах. В остальном это царство льда, даже сцена напоминает каток.

Я едва успеваю об этом подумать, когда слышу голос Стенгерберга, как сейчас: «Лаура Хэдфенгер пострадала во время тренировки».

О том, что случилось со мной в детстве, никто не узнал, кроме моей семьи и посвященных. И точно так же никто не узнает, что я почувствовал в ту минуту.

— Ты здесь впервые? — интересуюсь я, опускаясь в свое кресло.

— В ложе правящего? — она смеется. — Разумеется.

Солливер из тех, кто привык к красивой жизни, а рядом со мной у нее будет все. Рад, что нас это взаимно устраивает, и еще больше рад, что она не напоминает о своей карьере — хотя казалось бы, она должна. Мне интересно ее разгадывать, потому что в ней есть определенная логика. В Лауре Хэдфенгер логики не было. А если быть точным, в ней была антилогика.

— Значит, сегодня у нас Тавархарт. — Она открывает программку на выдвижном планшете, смахивает голограмму с исполнителями — и тут же закрывает. — История семьи изгоя.

— Не любишь спойлеры?

— Странно было бы искать спойлеры в исторических событиях, — Солливер снова улыбается.

Одна из знаковых историй иртханов из Времен Погасших костров. Это очень странная эпоха, с одной стороны — переломная, именно тогда иртханы захватывали власть на земле, а драконы только учились им подчиняться, или, если быть точным, привыкали к тому, что появились человекоподобные хищники, справиться с которыми им не под силу. Тогда все земли были залиты кровью, иртханов, драконов, людей, но власть иртханов уже стала безгранична. Не случись той эпохи, возможно, мы до сих пор жили бы под землей, а все старания шаманов Пустынных земель пошли бы прахом.

Любую эпоху, любое действие и любого правителя можно рассматривать с двух сторон. Тавархарт был сыном того, кто уничтожал драконов во имя собственной силы. В те времена, когда костры над полыхающей землей только-только начинали гаснуть, семью судили по звериным законам. Отца и мать казнили, старшего брата тоже. Мальчика было принято решение не убивать, а отправить в пустоши без еды и питья. Без оружия и снаряжения.

Он выжил.