По ту сторону льда

— Сейчас об этом уже поздно спрашивать, не находишь? — теперь она смотрела прямо на сцену. — И поскольку твоя служба безопасности все равно проверит мои слова, давай закроем эту тему между нами здесь и сейчас.

Она убрала руку с подлокотника, как границу провела, и выпрямилась. Сейчас мне снова захотелось крови — и впервые за долгое время не тех, кто посягал на Лауру Хэдфенгер.

В том, что служба безопасности проверит ее слова, Солливер не ошибалась. Ее отец заметал следы своеобразно: попросту откупался от тех, кто мог заговорить, но в то время им было достаточно сумм, которые они с него стрясли. Сейчас все сложнее, и осложняется это именно тем, что в свое время он именно откупался. Но неразрешимых проблем не существует.

Вторая часть представления и вовсе ушла в художественный вымысел. После смерти первой жены Тавархарта и до самого финала его правления мы лицезрели историю о том, как он строит отношения со второй женой, которая, по сути, и стала причиной его смерти. В истории эти события были без лишней романтической подоплеки: он просто взял в жены девушку сильной крови, которая могла подарить ему наследника (первая жена умерла во время родов, не справившись с пламенем первенца, и ребенок тоже погиб). 

Наследника она ему подарила, но, помимо прочего, совершенно на нем помешалась — и это тоже исторический факт. Поскольку Тавархарт был далек от моногамии, и у него был гарем более чем из ста наложниц, на почве ревности его жена окончательно тронулась умом. В итоге она подсыпала ему снотворное, и, когда они после секса заснули вместе, утром уже проснулись парой.

Тавархарт рвал и метал, выслать ее он по понятной причине теперь не мог, поэтому просто отправил ее на другую половину замка, чтобы никогда больше не видеть. Там она благополучно покончила с собой, что послужило причиной его ослабления, и в виду этого очередное покушение стало удачным.

Помимо политической составляющей, постановщики пренебрегли еще и этим историческим фактом, и парность на сцене стала большой любовью, а ссора вышла из-за наложницы, которая якобы оказалась беременной. Все это было настолько тоскливо, что я чаще смотрел на Солливер, чем на сцену.

Сказать, увлечена ли она происходящим, было сложно: она по-прежнему сидела с прямой спиной и, кажется, не расслаблялась ни на мгновение. Тем не менее взгляд ее был устремлен только на сцену, поэтому временами следом за ним я тоже скатывался в происходящее. В происходящем хороши были только спецэффекты — их создателям стоило аплодировать. Поэтому я аплодировал, когда представление закончилось, а когда в зале начали разгораться светильники, поднялся и шагнул к Солливер.

— Пойдем.

Больше до самого флайса мы не разговаривали, и временами мне казалось, что сейчас она просто отдернет руку. Возможно, именно поэтому я переплел наши пальцы — а может быть, по причине, о которой не хотел даже думать. В мои планы не входило сближение с Солливер Ригхарн, но подобные разговоры так или иначе сближают.

Поэтому я тоже молчал.

И почти обрадовался, когда во флайсе она произнесла:

— Просто отвези меня домой, Торн.

Просто отвезти ее домой было проще всего, и я сделал именно это. Помог ей выйти из машины и наблюдал, как мергхандары провожают ее. В тот момент, когда я позвонил Стенгербергу и попросил проверить ее слова, двери за ней закрылись. А в ту минуту, когда я отдал приказ выделить для нее сопровождение, все окончательно перестало быть просто.

Глава 9

Новый день всегда перечеркивает старый. Для меня так было всегда, именно для меня, не для моей страны. Но сегодня какой-то странный новый день, в череду всех тех, которые начались после встречи с Лаурой Хэдфенгер. Я привык переключаться настолько, что решение задач (и встречи с людьми или иртханами) превратились для меня в бесконечную цепочку событий. Одна задача за один раз, максимально эффективно — полное переключение на другую. Никаких мыслей о предыдущей, и так до бесконечности.

О Лауре Хэдфенгер я думал постоянно.

Что самое интересное, даже сейчас я продолжаю о ней думать, она не выходит из моих мыслей, как заевший аккорд, который я снова и снова пытаюсь взять.

В довершение ко всему, теперь в моих мыслях еще и Солливер.

Она была идеальна до того, как начала говорить о прошлом — и хотя я сам об этом ее просил, это не отменяет того, что она была идеальна. Еще вчера.

Я не собирался сближаться с ней, и, как мне казалось, она тоже. Впрочем, я смутно представляю, что для Солливер Ригхарн значит слово «сближаться», равно как не представляю, что оно значит для меня. Чуть больше, чем просто первая ферна, чуть больше чем просто супруг?

Зачем оно мне?

И все же я не перестаю о ней думать.

До того момента, как вижу отчет по Эстфардхару. Он беспокоит меня куда больше, чем Лодингер, и мне хотелось бы верить, что не из-за того, что я сейчас вижу. А вижу я совершенно счастливую Лауру Хэдфенгер, которая ведет на поводке Гринни. Ее нехитрый багаж, который Эстфардхар сам выгружает возле своего дома. В этот момент мне хочется убивать.