По ту сторону океана

А море становилось все неспокойне, и морская болзнь свирпствовала все сильне. Эмигранты одинъ за другимъ становились ея жертвами, а внизу, въ каютахъ перваго и второго класса, служащіе не знали, какъ и справиться съ уборкой и чисткой. Какъ немилосердно валила съ ногъ эта болзнь даже самыхъ здоровыхъ людей! Я часто бывалъ на мор и все же не выдержалъ и въ теченіе цлыхъ сорока восьми часовъ былъ ни живъ, ни мертвъ; я скоре даже склоненъ думать, что былъ мертвъ. До шотландскихъ береговъ я еще кое-какъ держался, но затмъ свалился. Однажды, когда мои страданія достигли высшей точки, и я безпомощно лежалъ въ какомъ-то углу верхней палубы рядомъ съ нсколькими товарищами по несчастью, сосдъ мой по койк слва, житель городка Хаугезунда, этотъ толстый, неуклюжій человкъ, который ухитрялся спотыкаться о свои собственные сапоги, прошелъ мимо меня и наступилъ, безъ малйшей на то надобности, на мою ногу. И я не былъ въ состояніи приподняться и воздать ему по заслугамъ, и онъ избгъ такимъ образомъ должнаго наказанія. Но въ общемъ, этотъ хаугезундецъ былъ очень услужливымъ человкомъ. Онъ таскалъ для меня желтые коренья изъ кладовой повара, когда я страдалъ отъ морской болзни; онъ принялъ сторону господина Нике, когда въ одинъ прекрасный день тотъ сцпился съ методистскимъ проповдникомъ по поводу чудесъ, а затмъ близъ Нью-Фаундлендской мели, когда я лишился всхъ моихъ записей и бумагъ, онъ прямо-таки объявилъ, что чувствуетъ это несчастье такъ же сильно, какъ если бъ оно было его личнымъ, и въ искренности его словъ я не могу сомнваться.

* * *

Мой юный спутникъ, господинъ Нике и оба ремесленника сидли внизу и развлекались, распивая бутылку рома. Молодого купца какъ разъ въ это время аттаковала черная «Венера», совсмъ юная мексиканка; проводивъ друга своего сердца, шкипера изъ Зандефіорда, на его пароход обратно въ Норвегію, она возвращалась теперь на свою родину. Подобно рдкостному чужеземному зврьку, ходила она по палуб, ласковая и очень чувствительная къ малйшему вниманію, распвала испанскія псни и курила папироски, какъ мужчина. Купецъ заглядывалъ отъ времени до времени ей въ глаза, называлъ ее съ нжной интонаціей своимъ маленькимъ чудовищемъ, своей маленькой черной зврушкой — все слова, которыхъ она не понимала. Какъ-то разъ она затяла ссору съ одной изъ четырехъ особъ въ эксцентричныхъ туалетахъ `a la Карлъ-Іоганнъ. Маленькое, живое, полное огня созданьице накинулось на свою противницу и разразилось потокомъ англійскихъ бравныхъ словъ и насмшливыхъ прозвищъ, которыя, подобно солнцу ея родины, жгли и горли яркими кровавыми красками, — словъ, которыя были до того откровенными, что нтъ никакой возможности ихъ передать.

Пніе или, врне, что-то среднее между пніемъ и обыкновенной рчью раздалось позади меня. Это былъ господинъ Нике; онъ что-то лепеталъ. Онъ былъ пьянъ, — ромъ, повидимому, подйствовалъ на его голову. Съ безсмысленнымъ и счастливымъ смхомъ онъ говорилъ о томъ, что ничего не можетъ быть пріятне, какъ прогуливаться при лунномъ свт, да, «итти» при лунномъ свт. И въ то же время онъ опустился на первое попавшееся мсто и продолжалъ лепетать.

Теперь тишина царила повсюду. Слышался только шумъ машины и огромныхъ волнъ, разбивающихся о бортъ и потрясающихъ до основанія пароходъ. Утомленные и больные лежали какъ попало — одни на койкахъ, другіе на своихъ сундукахъ и чемоданахъ. Мой юный спутникъ лежалъ на какомъ-то мшк; пустая бутылка изъ-подъ рому и стаканъ валялись возл него. Ремесленникъ сидлъ, опустивъ голову на грудь, и спалъ. Я подошелъ и встряхнулъ моего юнаго спутника. Онъ открылъ глаза и гнвно спросилъ меня, кто я такой и что я намренъ длать съ его саломъ, съ его собственнымъ обдомъ и корабельными сухарями. Позже онъ нсколько отрезвился и объявилъ, что съ моей стороны было совсмъ некрасиво, да, совсмъ некрасиво такъ внезапно его разбудить. Мы вдь столько времени были друзьями, — говорилъ онъ, — а теперь я его прямо-таки опозорилъ. Онъ, какъ видно, находился подъ вліяніемъ той навязчивой идеи, что онъ общалъ мн напиться, прежде чмъ онъ отъдетъ отъ своей родины на много-много тысячъ миль. Но вдь я и не думалъ его отъ этого удерживать или порицать его.

Между тмъ, вернулся купецъ и сейчасъ же сталъ освдомляться о господин Нике. Гд онъ? Онъ долженъ непремнно съ нимъ поговорить. А затмъ онъ сталъ разсказывать о томъ, какъ провелъ время со своей черной возлюбленной.

— Посмотрите-ка, какъ она укусила мой палецъ, эта негодница, эта безстыдная особа женскаго пола.

И онъ показалъ мн окровавленный палецъ.

Нсколько часовъ спустя господинъ Нике и мой юный спутникъ сошлись снова. Они стояли другъ противъ друга и заботливо разспрашивали другъ друга о здоровь. У обоихъ хмель во время сна нсколько испарился, они сконфуженно поглядывали другъ на друга, растерянно улыбались; глаза ихъ покраснли; они старались прочистить свои осипшіе голоса и, по возможности, ясно говорить.