По ту сторону от тебя

– Ты долго раздумывала, Маш. Стоило вмазать мне гораздо раньше. Прости. Я, Бог знает, когда тебя теперь увижу. Не могу уехать, не забрав у тебя хотя бы поцелуй, – говорит он беспечно, словно случившиеся для него не более, чем нелепая шутка. Я вытираю губы тыльной стороной ладони.

– Ты идиот, Марк, – произношу со злостью. – Ты хоть понимаешь, как это неуместно?

– Не сердись, Джульетта, – улыбка с ямочкой на щеке меня обезоруживает. Совсем, как в детстве.

– Когда ты уезжаешь? – спрашиваю я, чтобы не акцентировать внимание не неловком эпизоде.

– Послезавтра, Маш, – Марк отводит глаза. – Мама согласилась со мной поехать, побудет у меня несколько дней. Младших детей заберут на это время Юля и Света.

– Мало им своего детского сада, – закатываю глаза. – Но так будет лучше для мамы. Будь с ней внимательнее, Марк. Ей сейчас необходима твоя забота.

– Ты учишь меня, как я должен себя вести с собственной матерью? – холодно спрашивает Марк, разрывая наш физический контакт и вставая на ноги. Руки в карманах, ноги на ширине плеч.

– Ты все еще считаешь нас сиротками, которые отобрали у тебя родителей? – спрашиваю я. Марк неопределенно передергивает плечами.

– Я никогда не думал так о тебе, – отворачиваясь, говорит он.

– Но я была единственной, кому ты сказал это, – упрекнула я, и тут же пожалела об этом. Я же решила отпустить все обиды, оставить в прошлом. Зачем мы все это бередим?

– Ты была единственной, кого я, вообще, любил в этой жизни после родителей. И, может быть, даже больше, чем их. Даже больше… Черт, – срывается с его губ нервное ругательство. Он чертыхается трижды, отходит к окну, проводит рукой по татуированному затылку, глядя куда угодно, но не на меня. Я второй раз за нашу непродолжительную встречу, не нахожу слов. Подтягиваю колени к груди, но тут же выпрямляю, захваченная врасплох приступом боли. Немного приподнимаюсь, опираясь спиной на подушки. На него не смотрю, потрясенная повисшими в воздухе признаньями. Мы молчим, и это мучительная пауза становится невыносимой. Мое сердце бешено стучит, о чем сигнализируют приборы.

– Тебе лучше уйти, Марк. Я думаю, мама была права, – произношу я тихо. Он поворачивается вполоборота, бросая на меня взгляд, в котором намешано так много всего, но даже не хочу разбираться в этом.

– Поздновато для признаний, Джульетта. Я понимаю. Прости, – Марк натянуто улыбается, порывисто приближаясь ко мне. Я вздрагиваю, почти испуганно прижимаясь спиной к спинке кровати. – Останемся друзьями? – он протягивает руку. Я вижу, как одна маска сменяет другую. Был ли он искренним хотя бы минуту за время нашей встречи? Чему я должна верить? Что за спектакль одного актера? И для кого?

Я скольжу подозрительным взглядом по невозмутимо улыбающемуся лицу. Марк замечает мое замешательство, садится на корточки перед кроватью, игнорируя стул. Я смотрю на него сверху вниз, чувствуя, как тревога отпускает. Я думаю, это вызвано отчасти тем, что его лицо находится на уровень ниже моего. Чистая психология.

– Извини, если я тебя чем-то обидел. Не хотел, растерялся просто, – произносит он низким приглушенным голосом. Я вижу, как от напряжения пульсирует венка у него на виске, как наливаются мышцы на руках. Он держит улыбку на губах, но она выглядит жалко, пока не сползает окончательно. – Поверь, в моей жизни все непросто, и приехать сюда тоже было чертовски сложно. Я хотел бы изобразить из себя беспечного идиота, баловня судьбы, которому все удается по щелчку. Красивая жизнь, которую ты представляешь, глядя на надпись Голливуд на калифорнийских холмах вовсе не так сказочна и безоблачна, Маш. Если сказать в двух словах, то это такое же дерьмо, как и здесь, но завернутое в красивую обертку. Извини, что выражаюсь так грубо. На самом деле я сейчас еще очень вежлив. Ты бы пришла в ужас, если бы знала, как я жил и что делал, как низко опустился. Мои трезвые дни можно сосчитать на пальцах…. Если тебе кажется, что ты возмущена и оскорблена тем, что я сейчас говорю, то поверь я не сказал и десяти процентов. Но я пришел к тебе не за пониманием и даже не прощением. Мне не нужна твоя жалость, соболезнования. Мне нужна ты в моей жизни снова. Все равно, как и на каких условиях. Пусть это будут сообщения, скайп, е-мейлы, но мне нужно .... Маш, если я почувствую, что падать ниже некуда, я должен знать, что есть человек, которому я могу рассказать об этом, и он не отвернется от меня с презрением. Ты не отвернешься. Я знаю. Мы были кем угодно друг для друга, но только не чужими. И ты не можешь отрицать, что так же чувствуешь нашу связь, как и я.

– Это так, – искренне отвечаю я, когда он замолкает, моя ладонь касается его щеки, гладко выбритой и нежной на ощупь. Столько лет я мечтала услышать от него эти слова, которые ранили и жалили мое сердце даже сейчас. – Но я буду дурой, если позволю себе укрепить эту связь, Марк. Я люблю своего мужа. По-настоящему люблю, и я никогда не сделаю ничего из того, что может причинить ему боль.