По ту сторону реальности. Том 2 (Сборник мистики и фантастики)

Никогда ранее не задумывался, что слово «революция» является женским родом и, очевидно, поэтому сделала весь мир товарищами. Товарищем всего мира она послала меня утверждать ее идеалы по всей земле, но не объяснила, что в случае удачного сотрудничества между товарищами обычно устанавливаются «либидиные» связи, которые определяют и продолжают отношения товарищей далеко за пределы войны и мира. Мой друг сказал, что каждая революция чего-нибудь стоит, если умеет защищать свое товарищество. И пояснил, что его главная война – это желание изнурять себя в любви, а будущему миру он напророчествовал превратиться в игру человеческих способностей, в которой происходит развитие основных инстинктов жизни. Я, конечно, не возражаю против товарищества всего мира, но, очевидно, невозможно дружить со всеми людьми сразу и поддерживать с ними подлинные теплые связи. Но, как оказалось, сердце мое не выносит общего. Вообще– то я не против товарищества и даже не против господ, но я никогда не понимал, почему, обращаясь к последним с «господской» приставкой, я невольно ставлю себя в положение холопа. На мое беспокойство по этому вопросу, мой друг громко назвал меня Федором и пояснил, что господами мы называем тех, чьи имена мы не знаем или не помним. Миром управляют не господа, а дети Пении и Пороса. Что это за дети, он мне не объяснил, а я постеснялся спросить. Все это так сложно для меня, что я вспомнил о нашем с тобой ложе, где ты назвала меня господином души. И я думаю, это правильно.

Еще хочу рассказать Вам, Екатерина Матвеевна, о моих новых друзьях, которых я ласково называю Арапешами. Для них мир – это сад, который следует возделывать, но не для себя, не для гордости и тщеславия, не для накопления и стрижки купонов, а для того чтобы могли расти бататы, капуста и, конечно, дети. В этой общине я не замечал конфликта между старыми и молодыми, а среди мужчин и женщин отсутствует даже намек на ревность и зависть. И все потому, что любопытно и чудно устроен их просторный дом. Дом, в котором присутствует много яркой и разнообразной любви, но большая и единственная любовь, как кажется мне, блуждает среди них еще не узнанной. Хотя может случиться и так, что без этого опыта большая любовь становится неприметной.

Когда я вернусь домой, то построю новый каменный дом, где мы будем жить счастливо. Но только не саманный, из соломы и глины, как у арапешей, а из камня. Ведь я строитель по профессии. Об этой мечте я рассказал своему другу, и он дал мне странный совет, чтобы я заложил в фундамент дома особый камень, который закладывали первые христиане в фундамент своих домов и церквей. Это тот самый камень, который отвергли мои христианские братья. Я спросил его, что это за камень и почему они сами не закладывают его в свои жилища. Он ответил, как мне кажется, невпопад: «Если ты к женщине не испытал страсти и не познал огня, то ты один из камней пустыни». Странно, но в пустыне я не замечал камней…