По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики)

г. Санкт-Петербург

Я помню

Густая теплая жижа пруда порождения мерно колыхалась, то вздымаясь, то снова опадая вниз. Под поверхностью озера медленно двигалось что-то крупное, массивное, плохо видимое в мутной темной воде. Тихий плеск да тягучий стук капель по каменным ступеням, ведущим к гигантской чаше, расположенной под храмом, – единственное, что нарушало тишину зала. Смутные невысокие тени безмолвно стояли в полумраке самого нижнего яруса, ожидая готовящегося таинства. Темный силуэт под водой приблизился почти к самой поверхности пруда, на секунду замерев под его гладью. Затем мощные мышцы резко сократились, стремительно бросив тело вперед, и огромная двухметровая фигура поднялась над жижей, расплескивая ее в стороны. Тяжелая, опоясанная костяными наростами голова медленно откинулась назад, хрипло сделав свой первый вдох, жадно втягивая влажный застоявшийся воздух. А навстречу ему уже тянулись тонкие короткие руки, помогая выбраться наверх.

Помню день, когда мы впервые вышли из недр храма, навстречу слепящему солнцу, проходя под сенью пирамид, и ветер ласкал мою чешую, сдувая не до конца высохшие капли. Помню сонм невысоких бойких жрецов, суетящихся вокруг нас – могучих антропоморфных ящеров – что-то деловито и радостно свистящих. Похоже, я и мои братья отличались от всех предыдущих рожденных – у нас была гораздо более плотная чешуя, природный доспех, и это было сочтено за знак благоволения Богов, пославших нас в такое трудное время. Помню громадную грузную фигуру, восседавшую на паланкине, безмолвно наблюдающую за нашим выходом на свет. Помню неожиданное и безотчетное чувство почитания и преклонения, охватывающее при взгляде на него. Помню единый порыв, словно дуновение, пронесшееся по нашим рядам, бессознательный коллективный импульс, когда весь наш выводок одновременно преклонил перед ним колени.

Я помню.

По джунглям пронесся еще один крик, резко оборвавшийся на высокой ноте. Сухой треск и лязганье, хрипы и глухие звуки ударов периодически перекрывало гулкое рычание. На поляне перед стеной дождевых лесов шла жестокая схватка. Высокая трава поднималась сражавшимся до пояса, и падавшие тут же исчезали в ней, словно растворяясь в зеленом колыхающемся море. Людей было больше, они сражались яростно, но все же… все же они отступали. Массивные ящеры нависали над человеческими фигурками, словно сама неизбежность. Сталь сталкивалась с черным обсидианом, разбрасывая искры во все стороны. Примитивные граненые мечи ничем не уступали кованым, с легкостью проламывая щиты с грубо намалеванными на них красными черепами. Люди пытались прорваться на открытое пространство, уйти из-под крон густых деревьев, где у них точно не было ни одного шанса. Они яростно набрасывались на теснивших их ящеров, но раз за разом откатывались назад, и все больше тел скрывалось в шелестящем море. Тяжелые черные клинки с треском дробили суставы, костяные шипы на руках пробивали тонкую человеческую кожу, обагряя красными пятнами зеленые листья. Люди бились с яростью зажатого в угол зверя, которому нечего терять. Ящеры – методично и уверенно. Люди сражались неплохо. Ящеры – делали то, для чего их создали.

Помню очередной пограничный рейд и неожиданную встречу с отрядом разведки варваров-северян. Помню нашу первую битву. Помню сечу и круговерть боя, мелькание тел и хлесткие удары. Помню их выкрики на чужом языке, боевые кличи, которыми они подбадривали себя. Непонятные и сумбурные, их вопли обрывались на полуслове, когда точные выпады ломали им шею. Помню мелькавшие в траве яркие гребни жрецов, деловито добивавших раненых. Помню последнее тело, падающее передо мной в веере алых брызг, и терпкий, запоминающийся вкус чужой крови.

Я помню.