По ту сторону времени

Крису все же удалось немного усмирить свои эмоции, впрочем, как и всегда в разговорах с Томом. Когда вместо слов сочувствия и сострадания, друг просто продолжал беседу, которая помогала и успокаивала в разы лучше.

За последнее время на Криса столько всего свалилось, что в пору бы опустить руки и все бросить. Впрочем, он бы и до сих пор не исключал такой возможности, но уж слишком далеко он зашёл, слишком много людей оказались невероятным образом втянуты в события тридцатилетней давности. Не глобальную историю – с падением астероидов или таянием ледников, а маленькую трагедию в рамках одной семьи. Сейчас Крис, как никогда, ощущал свою близость не только с Кэтрин, но и со своим сыном (хоть и смирится с таким фактом, что у него есть сын, старше, чем он, так и не смог) и даже с Майком, которого не только жалел, но и которому был благодарен.

– Кто бы мог подумать, что все так обернётся? – с некоторой грустью в голосе, сказал он.

– А, если бы ты знал, что в итоге получится, все равно бы участвовал в эксперименте?

Слова Тома заставили Криса надолго задуматься, но однозначного ответа у него так и не получилось:

– Знаешь, я до конца все равно не верю, что все было заранее предопределено, и я не мог ничего изменить. Да, многие обстоятельства оказались подстроенными, но все же, каждое решение было моим: осознанным и необходимым. Поэтому, даже, если это и не так, я предпочитаю думать, что моей жизнью управляют мои выборы.

– Виски определенно открывает в тебе талант к философствованию, – подметил Том, усмехнувшись, но тут же, мигом стал серьезным, – что ты теперь намерен делать?

– Ооо, планы у меня самые глобальные! Вернуть Кэтрин – это раз. И два – показать ее отцу, что не один он может играть чужими жизнями.

Глава 19

Терпение Софи медленно, но верно подходило к концу. Уже прошло больше часа, а по ее ощущениям – так и вовсе целая вечность, как она торчала в вестибюле Центра под пристальным взглядом охранников. Усидеть на одном месте ей было сложно, а потому она успела несколько раз пройтись из одного конца в другой, постоять у окна, наблюдая за снегопадом, от одного вида которого ее пронимала дрожь. Хотя, что более вероятно, она дрожала от нервного перевозбуждения, пронимавшего все ее тело.

Потому, совершенно неудивительно, что выходивший из лифта, Брайан встретил ее прямо посреди лобби, застывшую в нелепой позе от неожиданности от его появления.

– Софи? – удивлённо спросил он, приблизившись. – А ты что до сих пор тут делаешь?

Пару секунд она выглядела так, словно не была уверена, к ней ли обращаются. Выйдя из ступора, она сказала, не совсем уверенным тоном:

– Я хотела поговорить с тобой.

– Прости, конечно, но мне сейчас точно не до выяснения отношений.

Получить такой ответ, в который раз оказалось ожидаемо больно. Наверное, это отразилось в глазах Софи, потому что дальше Брайан заговорил уже мягче:

– Не хотел тебя обидеть. Прости.

Ее вдруг озарило осознание. Она четко поняла, что ему сейчас нужно, даже раньше его самого.

– Тогда можно просто поехать с тобой? Я могу хоть всю дорогу молчать.

Не то, чтобы Брайан был так уж против ее присутствия. Скорее, наедине с ней, он теперь чувствовал ту особую неловкость, когда ты не помнишь человека и в то же время испытываешь стойкое ощущение, что ты его знаешь и вас даже связывает нечто большее, чем обычное знакомство. Он все не мог отделаться от мысли, что забыв ее, упускает нечто важное. Буквально чувствуя в сознании ускользающую тень воспоминания, он, как не старался, все равно не мог уловить его суть. Но у него появилось вполне сформировавшееся желание разобраться хотя бы в этом.

– Знаешь, а я не против. Поехали.

Софи моментально просияла той самой улыбкой, которая когда-то, сейчас уже казалось, что вечность назад, приглянулась и Крису. Но на этот раз она была самой, что ни на есть, искренней.

К вопросу разборок с Уайтом Крис и Том решили больше никого не привлекать, а справится своими силами.

На разработку плана и согласование деталей у них ушло не так много времени. Однако, это растянулось на несколько дней из-за постоянной занятости Тома на работе.

Его отец уже предвкушал, если не скорую победу, то по крайней мере, один из решающих ударов по Уайту, а потому задерживал Тома допоздна своими, чуть ли не ежедневными, расспросами о том, что же они придумали. С некой маниакальной одержимостью он вникал в каждую деталь плана, пропускал ее через себя и только после этого высказывал свое мнение. Которое Том с превеликим удовольствием выслушал бы уже по итогу.

Что же касается Криса, то для него, чем ближе оказывался назначенный день Х, тем больше он сомневался в необходимой обоснованности выбранного ими метода. Жалости к Уайту он, конечно, не испытывал, но его все время терзали мысли, что бы сказала Кэтрин, узнай она об этом. Вряд ли ей бы понравилось. Поэтому Крис тщательно заталкивал такие мысли в самый отдаленный уголок сознания. Но его попытки раз за разом были обречены на провал. Отрезвляло его только присутствие Тома, с его решительным хладнокровием.