По ту сторону времени

На деле же оказалось, что нити, которые Уайт усиленно переплетал между собой, заманивая в свои сети все больше людей, словно в паутину, уже давно начали ослабевать и рваться в самых неожиданных для него местах.

Доверие, как чувство, которое он испытывал к кому-либо крайне редко, в итоге и сыграло с ним злую шутку.

Софи, хоть и не осознанно, а больше по велению сердца, стала тем элементом, той ниточкой, которая в конечном счете должна будет затянутся на шее Уайта. Он и представить не мог, что девушка, в которой он увидел все нереализованные амбиции и ожидания по поводу собственной дочери, которую он сам буквально вытянул наверх, сможет его предать.

Но прямо сейчас он еще ничего не осознавал, а продолжал описывать свой сон. То, с какой теплотой он говорил о Кэтрин, в который раз поколебало уверенность Криса. Но его колебания никак не передавались Тому, который уже настраивал воспроизведение заранее подготовленной записи и готов был вот-вот нажать кнопку “Пуск”. Когда его палец уже почти коснулся заветной кнопки, его запястье, вдруг, перехватил Крис. Том перевёл на него вопросительный и даже разозленный взгляд, буквально говоривший: “Ты в своём уме? Что ты вообще творишь?”. Крис определенно не мог похвастаться наличием хоть какого-то ответа, а потому медленно разжал пальцы и кивком головы выразил свое согласие, чтобы Том продолжал.

Тот посмотрел на него еще пару секунд, чтобы убедиться, что друг снова ему не помешает, и нажал на кнопку.

Взволнованный и звонкий голос Кэтрин разнесся вокруг, отражаясь от стен полупустого кабинета гулким эхом:

– Папа? Это я.

Уайт резко распахнул глаза, приоткрыл рот в немом изумлении с примесью страха и сел на кушетке, дико озираясь.

– Кэтрин? – хрипло спросил он, поднимаясь на ноги. Но, так не ступив и шагу, тяжело рухнул обратно. К нему на мгновение вернулось самообладание, и он поинтересовался, почти своим обычным тоном, обращаясь в ту сторону, где, как он думал, должен был находится психолог:

– Что это за шутки, Нэд?

Тому пришлось быстро включить воспроизведение, чтобы сбить Уайта с толку.

– Ты не узнал меня, папа? – прозвучал жалобный голос Кэтрин.

В целом на разработку сценария монолога мнимой Кэтрин, а затем на подборку голоса под ее реальный тембр с максимальной точностью, ушло довольно много времени. По большей части из-за того, что нужно было продумать все возможные варианты реакции Уайта.

Но, как они и предполагали, у Уайта долго не находилось, не то что нужных, вообще никаких слов. Он, неожиданно быстро, безоговорочно поверил в то, что с ним и правда разговаривает Кэтрин.

Том, после еще одной консультации с Майком и, падким до денег, психологом, объяснял это настолько сильно накопившимся чувством вины, что разговоры с Кэтрин, правда без ответа, уже стали для Уайта обыденностью. Как пару минут назад, например. Когда Уайт начал с обращения к психологу за стеной, а продолжил уже общением с Кэтрин, образ которой отображался на экране.

Запись продолжилась:

– Ты уже забыл обо мне? Почему ты не заберёшь меня отсюда, папа? Я хочу домой.

– Ты меня ненавидишь, ненавидишь, – еле слышно проговаривал тот, теперь безотрывно пялясь в монитор. Который, повинуясь бессвязным мыслям Уайта, то становился снова белым экраном, то отображал целый калейдоскоп бесформенных образов, очень быстро растворяющихся в туманной белизне.

– Скажи мне правду! – тон голоса Кэтрин стал угрожающим. – Зачем ты пичкал меня наркотиками всю мою сознательную жизнь?

Со стороны Уайта воцарилась звенящая тишина. Он молчал, а экран исказился жалобной помехой и потух от перегрузки бешеным потоком его мыслей.

Том приостановил запись, предчувствуя момент раскаяния.

Спустя пару минут Уайт и правда заговорил. Слова давались ему с трудом, через длинные промежутки времени.

– Ты не должна была об этом узнать. Я хотел, как лучше. Хотел, чтобы ты стала … нормальной. Я беспокоился за тебя, Кэт. Слышишь? … Ты должна меня понять. Этот препарат. Это же все для тебя. И для Брайана тоже. Он так напоминает мне тебя. Так хочет, чтобы ты вернулась… Но я не могу, не могу. Ты вернёшься и возненавидишь меня. И он возненавидит.

Крис испытал стойкое желание сиюминутно закончить происходящее. Какие бы поступки Уайт не совершал, ему стало его жаль.

Но запись продолжилась прежде, чем он успел хотя бы дернуться в сторону кнопки:

– Зачем ты убил меня? – остро очерченные слова больно резали слух, врезаясь в сознание до основания. – Разве моя жизнь не стоит больше всех этих денег?

Крис не выдержал и все же с силой нажал на кнопку.

Именно сейчас Уайта, сидящего на кушетке с лицом, исказившимся гримасой такой боли, которую Крис надеялся больше никогда в своей жизни не увидеть, настигло раскаяние. Искреннее и чистое, как слезы, градом катившиеся у него из глаз. Казалось, что он мигом постарел лет на двадцать, а его безудержные рыдания набатом стучали в головах Криса и Тома.