По ту сторону занавеса

– Да, любопытно, – оживился начальник, выпуская изо рта струю дыма.

В ответ инспектор только пожал плечами.

– Насколько мне известно, Шейла Фейн невольно стала свидетельницей смерти Денни Майо. Во всяком случае, так она сказала мистеру Тарневеро.

– А вы еще утверждаете, что не знаете мотив преступления! – нетерпеливо воскликнул начальник. – Как жаль, что она так и не назвала имя преступника!

Недовольно покачав головой, Чан перешел к письму, которое попало к нему в руки, а до этого было утрачено при таинственных обстоятельствах.

Теперь очередь качать головой была за Джексоном.

– Никогда бы не подумал, что нечто подобное может произойти именно с вами, инспектор Чан.

– На самом деле письмо не является решающей уликой, – ответил тот. – Чуть позже я нашел его под ковром. Гораздо больший интерес для меня представляет разорванная фотография.

– Судя по всему, кто-то очень не хотел, чтобы вы узнали, кто на ней изображен, – глубокомысленно произнес начальник.

– Да, мне тоже так показалось, – согласился Чан, продолжая рассказывать про актера Роберта Файфа и опустившегося художника, обитающего на пляже.

– Этого Смита мы отпустили, сняв отпечатки пальцев, – махнул рукой Джексон. – Я знаю такую породу людей – этот даже мухи не обидит.

– Вы совершенно правы, – чуть поклонился китаец.

Рассказ о том, с какой готовностью Файф брал вину на себя и как он вторично получил алиби, поверг начальника в состояние глубокой задумчивости. Чарли Чан закончил свой доклад подробным описанием носового платка, оказавшегося в кармане режиссера и, как выяснилось чуть позже, кем-то похищенного из кармана Бредшоу.

– Что же, Чарли, – ответил Джексон, внимательно все выслушав, – в последнее время вы жаловались на скуку. Надеюсь, расследование этого запутанного дела взбодрит вас. Кстати, что вы скажете об этом Тарневеро?

– Этот человек является самым таинственным действующим лицом во всей этой истории, – признался китаец. – У него прекрасное самообладание и хорошая реакция, а в остальном он подобен черной безлунной ночи. По непонятной пока что причине он настойчиво напросился ко мне в помощники.

– Вам не кажется подозрительным этот поступок?

– Я размышлял о такой возможности. Но алиби мистера Тарневеро представляется бесспорным. Разумеется, я тщательно перепроверю все его показания. Вне всяких сомнений, он пришел к Шейле Фейн лишь тогда, когда я позвал его пойти со мной. Его настойчивое желание помочь также кажется мне совершенно искренним. Он очень логично изложил мне все, что касается времени на часах убитой женщины. Хотя, должен признаться, приблизительное время преступления мне уже было известно со слов повара. Нет, Тарневеро не входит в число подозреваемых, но тем не менее…

– Вам удалось выяснить какие-то факты, касающиеся этого господина?

– В момент убийства он и в самом деле находился где-то в другом месте, это не вызывает у меня никаких сомнений.

Разговор был прерван вежливым стуком в дверь. На пороге кабинета появился Спенсер.

– «Океаник» ушел? – спросил Чан, посмотрев на часы.

– Да, недавно.

– Вы не обнаружили в порту никого из гостей мисс Фейн?

– Мистер Джейнс прибыл за своими вещами, я помог ему их выгрузить. Вид отходящего «Океаника» вызвал у него сильнейшую досаду. Мистер Джейнс просил передать вам, что никто на свете не помешает ему уплыть со следующим пароходом.

– Благодарю, Спенсер, вы свободны.

Закончив разговор с начальником, Чан распрощался и вышел из здания управления. Подойдя к своей машине, он заметил Смита, стоявшего рядом с ней.

– Полагаю, вам не составит труда подвезти меня на вокзал, – небрежно заметил тот, приближаясь к инспектору. – Иначе мне будет затруднительно попасть к месту своего ночного обиталища.

Чан вынул из кармана монету и протянул ее попрошайке.

– Это поможет вам добраться туда в автобусе.

– Что это, десять центов? – спросил Смит, брезгливо вертя монету в руках. – Нет, о подобном даже немыслимо вести речь между благородными людьми. Джентльмен не может принять от джентльмена сумму меньше доллара.

Чарли Чан рассмеялся.

– И все же я предпочитаю ограничиться деньгами, которые действительно необходимы вам на проезд. В мои намерения вовсе не входит оплачивать вам выпивку, а если сумма в десять центов представляется вам настолько ничтожной – что же, мне остается только принять ее обратно. Очень жаль, но я сейчас направляюсь в другую сторону.

– Так уж и быть, я не настолько капризен, – смилостивился оборванец. – Я готов принять у вас эти десять центов, разумеется, исключительно в долг.

Взяв деньги, Смит удалился с видом английского лорда, совершающего прогулку. С укоризной посмотрев ему вслед, Чан передумал садиться в машину и незаметно последовал за художником.

На безлюдных улицах, к тому же ярко освещенных луной, было трудно оставаться незамеченным. Но Чан не зря столько времени проработал в полиции и прекрасно знал свое ремесло.