По ту сторону жизни, по ту сторону света

– Не упал! – прокомментировал я. – Будешь Пизань. И не падай! Вот эта вот шеренга и эта вот башня твои! Чижик! Эти вот бойцы и во-он тот… закуток!

Распределяю отряды, направляю, ору им в спины:

– Живее, дети беременных черепах! Ночь уже, а вы всё телепаетесь! Спать пора, а мёртвые бродят, как у себя дома! Побег, Дудка! Дай музыку! Чтобы знали, где тыл, для ориентации по барабанам, чтобы в темноте не заблудились. Факела давайте! Говорят, нежить огонь любит. Или боится? Не важно! Дед? Живой? А эти два недоразумения?

Это я про раненых. У одного сломана ключица, у другого снят кусок скальпа, кровь заливает глаза. Я не стал полностью отводить удар. Пусть знают, что здесь вам не тут! Ишь, решил, что голова его крепче копья Бродяги! Да, если честно, я и сам не ожидал, что Бродяга не полезет с копьём на Стену плетёных корзин, как должен был, а просто бросит его. Копьё просто не заметило плетёной преграды и чуть не пробило голову щитоносцу.

Надо бы им шлемы сообразить. И доспех. И щиты, с оружием нормальные. И карандаш. Губозакаточный. На всю толпу.

Народ разбредается. В напряжении слушаю, где орать будут? А где не будут? Где Бродяги, я и так знаю. Трое «заблудились» внутри помещений, с десяток примерно ниже уровня земли.

– Что-то их мало, – пробормотал я.

– А это вот, уже из свежей партии, – продолжил дед, – Слышишь, глава, что говорю тебе?

– А? – поворачиваюсь к нему.

– Мы не первые тут, – говорит старик, – но я насчитал только четверых Бродяг, что пришли сюда уже после потопа.

– А как ты их различаешь? – поинтересовался я, проверяя повязку бойца, что удерживала сломанную руку.

– Различаю! – буркнул дед. – Были тут и другие охотники до сокровищ Башни Скорби. Залётные какие-то!

– Почему залётные? – удивился я.

– Все местные знают, что именно долг держал тут стражу Скорби, а не сокровища. Откуда у стражи, охраняющей каторжан, сокровища? Что им скрывать? Кучу угля? Скудное своё жалованье? Свитки докладов и учётные книги?

– И что ты молчал? – тихо прошипел я.

– Вы так рьяно горели желанием найти «сундук мертвеца», что я постеснялся, – пожал плечами старик.

Что ещё ты «постеснялся» сообщить? – спрашиваю я, порыкивая голосом от злости.

– Что эти Бродяги, вообще-то, бывшие стражи. А Бродяга обычно повторяет то, к чему привыкло его тело за время его жизни. Землекоп роет землю, каменотёс…

– Я понял, – прервал я его, – лучник стреляет из несуществующего лука. А Бродягами становятся исключительно купцы и бродячие артисты.

Старик пожал плечами, продолжив:

– Бой строем и взаимодействие в бою стражи как бы не основное, чему их учили всю их жизнь. Башня Скорби тем и была опасна, что стража её действовала единым строем. Но этого не было. Сегодня.

– Повезло! – пожал я плечами, сбегая от въедливого старика.

Трёх Бродяг быстро нашли, тем более что они и не прятались. Один, вообще, как бот в глючной игре, пытался выйти в глухую каменную стену, гремя о камень своими костями и оружием. И лишь учуяв людей вблизи, бросился на них. Один боец принял его на уже мягкий, разлохмаченный щит, взвыв, и этот боец сломал руку, а Чижик в это время рассёк костяную корзину грудной клетки Бродяги своим мечом, но не прорубил ему позвоночник. Это закончилось бы для юноши травмой или раной от рук Бродяги, если бы не было остальных, что ударом самодельного копья в пустую глазницу положили конец этой схватке.

С остальными двумя справились скучно и буднично. Если можно так сказать о бое с неумершим мертвецом. Осмотр голых стен и завалов рухнувших перекрытий крепости производить при свете факелов не стали, я понадеялся на своё чутьё нежити и созвал всех во внутренний двор крепости.

– Внизу ещё есть Бродяги, – говорю я им, – но сейчас весь строй будет излишеством. Да и тут надо лагерь организовывать. Потому беру только желающих. Добровольцы имеются?

Имеются. Хорошо. И ещё хорошо, что не весь строй шагнул разом.

– Старик, с нами идёшь, – говорю я магу, – а ты, Чижик, наверху остаёшься. За старшего!

– Почему я? – взвизгнул княжонок.

– Потому что я так решил! – заявил я, отворачиваясь, считая тему исчерпанной. Обращаюсь к чёрному провалу в земле, что был когда-то лестничным пролётом с этого, когда-то второго яруса крепости, на теперь подземный, первый. – Я первый иду. Остальные за мной. В произвольном порядке, но старик в центре. И ещё, кто уколет меня, даже случайно, прокляну!

И спрыгиваю в темный провал в земле.

Глава 8

Оказалось, то, что я посчитал бывшим вторым ярусом крепости, и теперь стало внутренним двором крепости, до Катастрофы было крышами внутренних построек, на которые и лёг слой грунта, нанесённого Вселенским наводнением. Проходы под землёй были только вдоль крепостных стен, образуя полости бывших построек. К центру внутреннего двора крепости сплошной завал грунта, спрессованного за десятилетия до каменной твёрдости. Крыши и перекрытия продержались достаточно долго, сгнили и рухнули лишь тогда, когда нанесённый стихией грунт уже слежался и держался над моей головой сам по себе, как своды пещеры.