По ту сторону жизни, по ту сторону света

Удар! Оглобля, ожидаемо, в щепки! Но передо мной теперь широкая просека. От удара в щит тупой оглоблей моего противника бросает на стоящих позади него соратников, и так сильно, что они валятся. Харлей, набравший такую скорость, что не потерял её и на «взлёте» на возвышенность, прыгает. Мы перепрыгиваем в просеку, прямо в гущу врагов.

Чувствую желание Харлея, его злость и боевитость, скатываюсь с седла, свалив сразу двух чёрно-серых противников, Харлей победно ржёт и начинает буянить, словно бешеный пёс, дорвавшийся, наконец, до склада подушек, только перья полетели. Бьёт копытами, лягается, кусается, крутится, сбивая крупом людей с ног.

Ну, и я тоже. Только я скромный. Не стану пафосно описывать избиение младенцев. Ну, а кто они для меня? Не Паладины, точно! Это с теми терминаторами и универсальными солдатами было интересно помахаться, а эти!.. Даже меч не обнажил. Чисто в рукопашку. Да и то! Удар ногой в щит опрокидывал щитоносца на стоящих позади его соратников, удар кулаком в шлем, а тем более, в лицо гарантированно выключало бойца из процесса нашей забавы. Как, впрочем, и удар в грудину. Не спасали их ни кольчуги, ни кожаные и льняные панцири, ни стёганые фуфайки. Кинетика есть кинетика!

Умышленно не убивал. Ну, старался не убивать. У них и так от вибраций моего панциря ноги подкашивались, руки тряслись, нутро холодело, а мысли в голове цепенели.

А тут и ребята к веселью подоспели. Они – мои! Мною меченные! Их мои потуги панические просто не берут. Иммунитет у них. Привитый.

А вот серо-чёрные дрогнули. Подоспевшая им на подмогу конница нарвалась на невидимую, но непреодолимую стену, что я выставил у них на пути.

Лошадку жалко! Конь их фронтмена размозжил себе голову об нематериальную стеклянную стену. В другое время я сказал бы, что мозги и кровь, повисшие на плоскости воздуха, выглядят пафосно. В другой раз скажу. Не в этот раз.

– Пошли все в звезду! – кричу я, взмахивая руками, будто этим взмахом прогоняю конницу. И, правда, побежали. Ещё бы они не побежали! Как бы мужественны и дисциплинированны не были эти бойцы, а психическое оружие подлое и коварное! Даже покалеченные люди, без моих меток на груди в ужасе сучат ногами, пытаясь уползти.

Снимаю панику. Хватит!

Стоим на вершине, среди копошащихся тел, тяжело дышим.

Молниеносный бой! Блицкриг! И победа!

Победа, конечно! Но!

Минус три! Трое моих умудрились умереть, трижды ободрав мне душу через свои метки. Минус восемнадцать, столько отлетело душ серо-чёрных. И с обоих сторон куча раненых и покалеченных.

И мне, в холодно-расчётливой шизе, предельно ясно, что все эти потери мои. Потому как вся эта ситуация непонятка и амбиции командиров. Меня и их начальников. Тот самый случай, когда паны тупят и занимаются амбициеметрией, а у хлопцев кости трещат. Не разобрались, проверить хотели «на слабо», может ещё что? Неважно же! Они мне не враги. Пока. А вот я им? Теперь?

– Закрепиться на позиции! – рычу я от злости, что прорывается даже через калькуляторную шизу. – Оказать помощь раненым. Всем! И этим тоже! Они не враги нам. Сейчас их старшие подтянутся, разберутся, наконец. Старый! Ты где? Спасай народ!

– Тут я! – пыхтит старик, только сейчас добежавший до нас. – Что встали? Укладывайте их, снимайте с них всё это! Да, осторожнее вы! Криворукие!

Рядом со мной встаёт на колени… плюхается обратно на задницу боец серо-чёрных. Повреждений нет. Только взгляд потерянный. В затылок ему я оплеуху отвесил. Вот и рубануло его. Подхожу, пальцами раздираю ему рот. Как я и подозревал – язык подрезан. Вот поэтому и молчат они.

– Понимаешь меня? – спрашиваю.

Кивает.

– Иди к своим, скажи, что мы не враги. Да, как ты скажешь? Как хочешь, но доложи! Понял? Мы рота наёмников Гильдии наёмников этого города. Взяли заказ на Ущелье Скорби, возвращаемся с задания. Вот мой кулон Гильдии. Иди! Идти можешь?

Кивает, берёт жетон, я его подталкиваю в сторону города. Он озирается исподлобья, подбирает свой смятый шлем, щит, копьё, и пошёл к городу, пошатываясь, волоча щит и копьё по земле.

Может, удастся проскочить? Пробежать по лезвию клинка?

– Чижик? – кричу я.

– Я! – весело откликается юноша. Живой, значит!

– Наши пожитки там. А мы тут. Непорядок! – качаю я головой.

– Понял, Хозяин, не изволь беспокоиться! Всё сделаем! – кричит Чижик. Вижу, как они с Кочарышем переглядываются, Кочарыш кивает. Сработались. Хорошо.

Только мне плохо! Настолько плохо, что накрываю себя второй прозрачностью и иду, куда глаза глядят. Не люблю убивать! Но единственное, что у меня получается действительно мастерски – убивать! А я не хочу! Не хочу!

Это я снял с себя Шизу. И эмоции меня вновь накрыли. Волной накрыли, компенсируя холодно-расчётливый период. Сразу все, что я не пережил, не выстрадал за время калькуляторной шизы, все сразу и вернулись. Плохой инструмент я себе сгондробил. Бракованный. Не лишает меня всех этих ненужных переживаний, а лишь замораживает их, отодвигая их в будущее. Вместо решения проблемы я придумал очередной способ отсрочки её остроты. Проклятье!