По ту сторону жизни

— Я засыплюсь, если начнут задавать вопросы, — прошептал в ответ Азат. — Я выложился, пересказывая твой доклад, и в голове пустота. Что мне делать, ума не приложу.

— Ничего, я предусмотрел и это, — усмехнулся Мартин. — Смотри, что я буду делать, и подыгрывай мне…

В это время учёные бурно обсуждали невероятно гениальный доклад коллеги Мавлюдова. Товарищ Рахимов вдруг вырос в их глазах до гигантских размеров, и теперь «его проект» готовился к обсуждению.

Однако Боммер не допустил «провала» так хорошо спланированной и осуществлённой акции. Он как ужаленный подскочил со стула и с озабоченным лицом уставился на Азата.

— Что с вами, товарищ Рахимов?! — выкрикнул он громко, чтобы все слышали. — Вам плохо, профессор?

— Нет-нет, сердце немного прихватило, — тут же солгал Азат, подыгрывая Боммеру. — Сам не могу объяснить своё состояние, только вот… Голова что-то кружится, давит на грудь и перехватывает дыхание!

— Скорую! Немедленно «скорую помощь» к подъезду! — закричал «испуганно» Мартин, расстёгивая на груди Азата рубашку и припадая ухом к его груди. — Прошу всех покинуть зал, товарищи и… Окна откройте, чёрт возьми, да побыстрее! Если есть у кого валидол, то немедленно передайте его мне!

6

Замок, в котором уже несколько месяцев содержали Митрофана Бурматова, представлял собой унылое сооружение из крупных камней. Вокруг лес, и имелся даже заполненный водой ров.

На этот раз Митрофана заперли в северной башне, в комнате с окнами, забранными двойной решёткой из кованых прутьев. Его охватило полное отчаяние, и он, изнемогая от усталости, бросился на кровать.

Проснулся Митрофан утром и, не зная, куда себя деть, ходил взад-вперёд по комнате, пытаясь собраться с мыслями, но… Сколько он ни пытался взять себя в руки, всё было тщетно. Митрофан ловил себя на мысли, что не хочет больше жить, ибо такая жизнь вызывала у него брезгливость и отвращение, но… Он не мог наложить на себя руки и поэтому вынужден терпеть лишения, на которые его обрекли. В отчаянии он бросился ничком на кровать и накрылся с головой одеялом. Он лежал поскуливая, как смертельно раненный зверь в норе, недвижимый и опустошённый.

На лестнице послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался человек лет шестидесяти с крупным лицом и массивной головой.

— А ну вставай, скотина! — взревел вошедший, сжимая кулаки. — Я сейчас из тебя отбивную котлету сделаю, а потом скормлю свиньям, понял?!

Митрофан содрогнулся, увидев верзилу, который поедал его взглядом, полным глубочайшей ненависти.

— Вставай, не то придушу тебя прямо в постели! — брызжа слюной, требовал тот. — Ты что, водить нас за нос удумал? Ну нет, я не доставлю тебе такого удовольствия!

Митрофан вскочил с кровати и попятился, закрывая лицо руками в ожидании нападения. Нечто подобное он уже испытал на корабле, когда на него напал обозлённый поручик, которого потом избил месье Жан и приказал выбросить за борт в море.

Месье Жан не преминул появиться и на этот раз. Упершись спиной в стену, Митрофан опустил руки и исподлобья наблюдал за верзилой, который осыпал его матом и проклятиями, не предпринимая насильственных действий.

И тут на него что-то нашло. Сковывавший душу страх испарился, а на смену ему пришли боевой азарт и уж совершенно неожиданное желание подраться. Митрофан понимал, что ему не одолеть верзилу, но… Хотя бы разок треснуть по его широченной морде, несомненно, доставит ему огромное удовольствие.

— Ну, подходи, образина, вот он я! — воскликнул он, возбуждённо дыша и сжимая кулаки. — Мы сейчас посмотрим, кто кого одолеет! Ну? Иди же? Чего ручонками размахиваешь?

— Ах ты, гад! — взревел верзила и, устрашающе вращая глазищами, двинулся на Митрофана. — Да я из тебя весь ливер вытряхну, шмакодявка! Да я из тебя…

— Малюта, остынь! — вдруг крикнул месье Жан, и занесший для удара пудовый кулак верзила замер и медленно обернулся.

— Это наш «исправник», знакомься, — обратился к Бурматову «француз», вставая. — Теперь он всегда будет с тобой рядом, и убежать от него даже не надейся.

— Урядник Иван Милютин! — представился, с ухмылкой отходя в сторону, верзила. — А друзья называют меня Малютой! Я не знаю почему, но не возражаю. Это прозвище мне нравится.

— Был когда-то на Руси такой заплечных дел мастер, — пояснил месье Жан. — При царе Иване Грозном! Он прославился тем, что не одну тысячу людишек замордовал до смерти.

— Выходит, я не один такой и мне есть на кого равняться, — хмыкнул Малюта. — Ежели что, я всё говно из тебя выдавлю, так что лучше не шуткуй со мной, мистер…

— Понятно, — сказал Митрофан, приходя в себя и чувствуя, что угроза избиения миновала. — Теперь у меня есть хороший сторож и верный цепной пёс. Конечно же это в вашу изысканную башку пришла «блестящая идея» приставить ко мне такого тупого дурня, месье Жан?

— Чего-о-о? — побагровел Малюта. — Ты меня оскорбил? Ты меня…

— Отставить, урядник! — повысил голос «француз». — У тебя, может быть, ещё будет возможность поквитаться с господином де Беррио. А сейчас будь добр выйди за дверь. Мы немного побеседуем с этим господином!