По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Высшим выражением крыленковской “резинки”, перековки была самоохрана, когда заключённым давали в руки винтовки — приказывать, стеречь, бить своих вчерашних соседей по этапу и бараку. Самообслуга, самоохрана, следовательский аппарат из заключённых — может быть, это экономически выгодно, но начисто стирает понятие вины».

Самоохрана из числа заключённых существовала и до, и во время, и после Великой Отечественной войны. Но «старлей» пишет: «Самоохранники, отслужив наряд, возвращались в барак. И ходили по бараку, постоянно оглядываясь, вертясь (вертухаясь), чтобы не быть посаженными на пику». Однако это — попросту говоря, ненаучная фантастика: самоохрана из числа заключённых всегда располагалась изолированно от основной массы лагерников!

Вот цитата из лагерного отчёта печально знаменитой «стройки № 503», или «мёртвой дороги». Как раз по нашей теме, поскольку эту железнодорожную магистраль начали тянуть согласно секретному постановлению Совета министров СССР № 255–331-сс (22 апреля 1947 года) от станции Чум (южнее Воркуты) до будущего крупного морского порта на Обской губе в районе мыса Каменный. В отчёте Обского ИТЛ за 1949 год читаем: «При колонне № 205, пятого отделения в тёмной сырой землянке размещены два взвода, охраняющие 201 и 202 колонны. Солдаты спят на двухъярусных сплошных нарах, без постельных принадлежностей. Самоохрана помещается вместе с солдатами, так как на 70 человек в этой землянке имеется только 40 мест».

Самоохрану размещают вместе с солдатами, несмотря на чудовищную тесноту и скученность; никому даже в голову не приходит нелепая мысль отправить самоохранников в зэковский барак!

А вот отчёт за 1951 год, где положение уже меняется к лучшему: «Солдаты и самоохрана размещены в типовых казармах отдельно друг от друга. В настоящее время жилплощадь на 1 заключённого составляет 3,4 м², на 1 человека самоохраны — 1,8 м²».

Так что трусливо оглядываться в бараке, равно как и за его пределами, самоохранникам не было никакого смысла. Если «старлей» говорит правду и таких элементарных вещей не знают преподаватели и профессора вузов МВД — страшно даже представить, какую ещё галиматью они вбивают в головы своих слушателей…

И всё же можно допустить, что самоохранников называли «вертухаями» — но как раз по аналогии с охранниками-солдатами! То есть приравнивая к ним самоохрану из числа зэков. При этом заметим, что «старлей» смешивает стрелков ВОХР и самоохрану из числа заключённых, что совершенно недопустимо. Так, Людмила Липатова в материале «История 501-й стройки» (продолжением которой являлась 503-я стройка) различает в воркутинских лагерях три категории вооружённых людей:

«Первые — вольнонаёмные охранники, то есть ВОХР или ВСО, вторые — надзиратели или надзорсостав, третьи — самоохранники. В неё набирались заключённые, у которых остался небольшой срок, лояльно проявившие себя по отношению к администрации. Самоохранники одевались в такую же, как и вольнонаемная охрана, форму, только без звёздочек. Они имели более свободный режим содержания, чем их собратья по заключению. И, как ни странно, именно самоохранники чаще всего проявляли ту жестокость, от которой страдали заключённые. Фёдор Михайлович Ревдев (боевой офицер, прошёл всю войну, работал в Львове, осудили его за преклонение перед иностранной техникой) говорит по этому поводу следующее: “Вольные солдаты — люди как люди, а когда стоит самоохранник, так зверь, хуже зверя, хуже фашиста. Относились к человеку, как к животному. Шли в самоохрану садисты, действительно преступники. Честный человек никогда туда не пойдет. В Салехарде у меня есть люди, которые меня охраняли. Я ничего плохого о них не скажу. Самоохранники же — другое дело”».

О том же свидетельствует и лагерник Александр Сновский, тоже работавший на стройке № 501:

«Никогда не ставили оцепление. Вкапывали веточки, они назывались “запретка”. За эти веточки переходить нельзя было. Стреляли. Но если у солдат срочной службы была голова, то самоохранники стреляли без предупреждения. Потому что подстреленный за этой веточкой заключённый означал для самоохранника сокращение срока на полгода. Самоохрана — это малосрочники-подонки. Не блатные и не бухгалтеры, которые проворовались, а так, гнусь всякая, у которой было пять лет сроку. Раньше за изнасилование, например, давали гроши, копейки — три года… И что самоохрана делала? Подзывает зэка: “Иди сюда! Принеси мне оттуда дров!” А дрова за веточкой лежали. Глупый зэк шёл, охранник ему стрелял в спину. Получал полгода скидки срока за то, что якобы предотвратил побег. Но старые, опытные зэки всегда шли спиной вперёд. Когда я иду лицом к солдату, это уже не побег…