По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Так вот, «рипеть» на малороссийском наречии (украинском языке) значит — скрипеть, соответственно «рип» — скрип. Заметим, что услышанное Куприным в «Гамбринусе» «на рипах» — это уже влияние русского языка, южнороссийское наречие предпочитало форму «на рипах». Вот на таких «рипах», поскрипывая при ходьбе, и появляется «милый» в популярной «одесской песенке». А Димитриевич превратил «на рипах» в «нариман».

В принципе, с этим можно согласиться. Однако с одной оговоркой: подобное объяснение не даёт ответа на вопрос, почему появился именно «нариман», а не какое-либо другое созвучное словечко — например, что-то вроде «налипак», «нарыпай» и тому подобное.

Кстати, интересное наблюдение: Владимир Семёнович Высоцкий в своё время несколько раз исполнял «Панаму» «по лекалу» Алёши Димитриевича: и с брюками галифе, и с шляпой «на панаму-наму», и «в Париж он больше не вернётся»… Но в трёх известных вариантах Высоцкий не упоминал никакого «наримана» и упорно пел «ботиночки он носит на рипах»…

Впрочем, не один только Димитриевич заменил неясное выражение. Вспомним, что в начале 1920-х годов народ пел «на рантах», позже — «на шипах». Однако эти замены по крайней мере логичны, понятны. С «нариманом» же — совершенно не ясно. Откуда он взялся, если держаться версии о том, что такого фасона обуви или фабрики с подобным названием не существовало? Совершенно очевидна связь с восточным именем «Нариман». А ведь мы вроде бы опровергли все гнусные иудейско-питерские версии о предприятии «Нариман»…

Наконец-то из тумана извлекаем Наримана!

Все, да не все. Пришла пора обратиться уже не к версиям, а к реальным фактам. Нити расследования приводят нас к выдающемуся сыну азербайджанского народа — политику-революционеру и писателю-просветителю Нариману Кербалаю Наджаф оглы Нариманову. Подробно рассказывать о нём не будем — хотя такого рассказа этот человек вполне достоин: он создал первую библиотеку-читальню на азербайджанском языке, прославился как автор романа «Бахадур и Сона» о любви азербайджанского юноши и армянской девушки, первой национальной исторической трагедии «Надир-шах» и т. д.

И всё же для нас более важно то, что Нариманов активно участвовал в российском революционном движении, был членом РСДРП (и даже перевёл программу партии на азербайджанский язык), а после революции занимал в большевистской верхушке значимые посты вплоть до председателя Совета народных комиссаров Азербайджанской ССР.

О том, насколько уважаем и ценим был Нариманов советским правительством, свидетельствует хотя бы тот факт, что после его внезапной смерти в Москве 19 марта 1925 года постановлением Президиума ЦИК СССР во всех правительственных учреждениях Москвы и всего Советского Союза была прекращена работа. День похорон Нариманова был объявлен траурным днём, отменялись все спектакли, концерты и другие развлекательные представления. На всей территории СССР на пять минут были приспущены государственные флаги. Нариманова похоронили у Кремлёвской стены.

Естественно, именем славного азербайджанца были названы предприятия, улицы, больницы, кинотеатры и даже станция метро. Так вот: в число этих предприятий и учреждений входила и бакинская обувная фабрика имени Нариманова, которая, кстати, находилась в конце проспекта, названного опять-таки во славу того же самого Наримана Кербалая. До сих пор, например, в объявлениях о продаже недвижимости в Баку можно встретить указания: «продаётся 2-комнатная квартира в конце проспекта Нариманова рядом с бывшей обувной фабрикой»…

Когда именно заработало это предприятие, точно выяснить мне не удалось (источники указывают лишь сам факт присвоения фабрике имени политика и просветителя Нариманова). Однако позволю себе предположить, что это вполне могло случиться в конце 1920-х — начале 1930-х годов. Во всяком случае, именно в это время советское правительство решает создать на юге СССР мощнейший обувной кластер. Центром его становится Ростов-на-Дону, где на базе обувных мастерских имени Анастаса Микояна возникла фабрика. В годы первой пятилетки она получила огромное даже по нынешним масштабам здание. Было закуплено современное оборудование, выписаны заграничные специалисты, со всех концов страны потянулись сюда лучшие закройщики, сапожники, заготовщики. Построили крупные кожевенные заводы в Ростове и Таганроге. Открылся Институт лёгкой промышленности в Шахтах, где стали обучать специальностям модельеров, технологов и т. д. Добавим, что в Ростове существовала крупнейшая армянская диаспора с её вековыми традициями сапожного дела. С тех пор Ростовская область стала успешно конкурировать с Москвой и Ленинградом, занимая стабильное третье место по объемам производства обуви.

В то же самое время советское руководство проводило политику индустриализации Кавказа и Закавказья, и упор при этом делался тоже не в последнюю очередь именно на обувное производство. Так что появление в Баку фабрики имени Нариманова именно в этот период можно считать вполне логичным — в рамках южного обувного кластера.