По уши (ЛП)

На лице По расцветает глупая улыбка влюблённого до безумия человека.

— Господи, он такой соня!

По берёт кружку с фламинго, напевая себе что-то под нос, наливает кофе, кладёт в неё столько сахара и сливок с корицей, сколько нравится Финну, и направляется к выходу с кухни.

— Кстати, Рей. Через пару минут может быть очень громко, — говорит ей По и подмигивает. — Вряд ли тебе захочется это слушать.

— Что ты…

Но По уже испаряется.

А Рей тяжело вздыхает. Потом ещё раз.

Затем встаёт, выкидывает остатки хлопьев в мусорку, берёт рюкзак и велосипедный шлем, и выходит из дома.

***

Джесс говорит, что Бен был непривычно мил.

Точнее, не «мил». Она использует слово «адекватный», объясняя Рей, каким он был понимающим, когда Джесс за день до защиты в панике рыдала в его кабинете; как неуклюже Бен протянул ей коробку салфеток и сказал хоть и натянуто, но вполне ободряюще, что уверен — всё получится; что его замечания по поводу рукописи хоть и строгие, но всё же изменились с «неправильно, переделывайте» на «вам следовало бы ещё раз взглянуть на этот раздел».

— Видимо, он сейчас счастлив, — говорит ей Джесс, озадаченно жуя кончик соломинки. — Судя по всему, причина в тебе. Других объяснений нет.

Рей делает глоток своего арбузного лимонада и меняет тему разговора о новом скалодроме, который недавно установили в спорткомплексе.

Зори, подруга Бена из аспирантуры, весёлая и яркая — та, которой хотела бы стать Рей в будущем — интересуется, как дела у Бена, бегает ли он марафоны и играет ли в шахматы в свободное от лаборатории время.

— Помню, как он волновался из-за Чемпионата мира, или как там это называется. А однажды заставил меня посмотреть его вместе с ним, пока мы ждали, когда центрифуга остановится. То ещё занудное дерьмо. — Она закатывает глаза, но на нечётком изображении Скайпа светится её нежная улыбка; и сквозь густую и уродливую ревность Рей выдавливает признание, что не знает, является ли Бен всё ещё фанатом шахмат.

По каждый день остаётся на ужин, если только Финн не ночует у него дома. И нет-нет, да и рассказывает что-нибудь о Бене, и это происходит постоянно.

Например, о том, как они целое лето путешествовали по Юго-Восточной Азии; как он сначала хотел получить инженерное образование; как им пришлось пойти на выпускной вместе, потому что По не смог найти себе пару, а одному идти не хотелось.

Когда По рассказывает это Финну, пока она моет посуду после ужина, Рей узнаёт, что Бен на самом деле племянник Люка Скайуокера, что причина, по которой он покинул его лабораторию ради Сноука — совершенно необоснованные обвинения Люка в неправильном проведении исследований, и что это привело к тому, что он отдалился от своей семьи. Рей закусывает губу, чтобы удержаться от миллиона вопросов, потому что По думает, что она обо всём знает. А потом, оставшись в своей комнате одна, она бросает телефон в корзину для грязного белья и накрывает его тренировочными леггинсами, которые проносила три дня, просто чтобы не писать Бену о том, как она сожалеет, что всё так вышло. Что тоже была предана своей семьёй, тоже одинока. И если бы не та девушка, о которой По рассказал Рей, если бы он заинтересовался…

Им же так хорошо было вместе. Разве нет?

Детали о жизни Бена Рей впитывает словно губка. А ночью, глядя на Большую Медведицу, светящуюся на её потолке, чей кончик ковша слегка перекошен вправо, она складывает все известные о нём детали и вертит в голове.

Бережно хранит.

И как последняя дура думает, что, наверное, даже несмотря на всё произошедшее, если бы она могла вернуться в прошлое, то всё равно бы влюбилась в него.

***

За семестр аспирантам разрешается примерно два пропуска без уважительной причины. Что произойдёт, если их будет больше (исправительные работы, исключение из программы, смерть от крысиного яда), Рей пока неизвестно, но любой вариант звучит крайне неприятно, дабы последние два года прилежно учиться. Тем не менее она предпочитала сохранять оба своих халявных пропуска как можно дольше, а затем тратить два последних четверга семестра, прячась в лаборатории и притворяясь, что она настоящий учёный, а не раб бессмысленных, необоснованных прихотей адской науки.

Однако в этом году она, видимо, сделала что-то не так. Ведь в предпоследний четверг семестра, в три сорок семь вечера, Рей получает лаконичное, отчасти угрожающее письмо от Шери — секретаря кафедры, и понимает, что нужно поспешить в другой конец кампуса. Всю дорогу она бормочет что-то себе под нос и гадает, как ей удалось накопить два пропуска без уважительной причины. Ну ладно, был случай, когда в студенческом кафетерии сломались морозильные камеры, и персонал решил раздать бесплатное мороженое каждому посетителю. Рей вспоминает об этом с большой любовью и абсолютно ни о чём не жалеет, но вот второй случай…

— Чёрт бы побрал эту птицу, — ворчит Финн, идя с ней в ногу. Рей понятия не имеет, о чём он говорит.

— Какую птицу?

— Со сломанным крылом. Мы нашли её перед семинаром рядом с корпусом иммунологии, когда сидели на улице, прежде чем…