По волчьим следам

Ах, Звенец! Он чуть не хлопнул себя по лбу. Обрывки воспоминаний потихоньку срастались, обретая ясность. Вот он идёт по лесу, вот приезжает в Хортец, встречается с Горятой, сбегает под утро и попадает в ловушку. А дальше – туманная завеса.

– Эти люди всё ещё здесь? – Томаш сжал руки.

– Они охраняют нас, – пожала плечами Маржана. – С княжичем в столице всякое может случиться. Думаю, Баат и Чонгар уйдут, когда великий князь заплатит им.

Ну конечно! Ни один витязь не станет носиться по деревням просто так. Братец послал за ним немало охотников. Томаш надеялся перехитрить их всех и затаиться в столице. Жаль, не вышло.

Его снова потащили по нужной дороге, причём всячески – и руками, и хитросплетениями. Что Кажимер, что Добжа – оба пытались помыкать, полагая, будто Томаш – бесхребетный мальчишка. А ведь из-за этого он и сбежал из дома. Какая досада! Побегал-побегал – и ничего не достиг, скорее потерял.

– Не бойся, княжич, – у порога показался витязь. Рыжебородый, с заговорённой бусиной на шее и хитринкой в глазах. Доверять ему Томаш уж точно не стал бы: такой солжёт – и недорого возьмёт. – Мы тебя не обидим.

– Были охотники – стали цепные псы? – хмыкнул Томаш.

Рыжебородый дотронулся до рукояти меча, но доставать лезвие не стал.

– Баат, – осторожно произнесла Маржана.

– Шутишь – значит, здоров, – натянуто улыбнулся витязь.

Грязный, уставший, с синяками под глазами, он явно походил больше на разбойника с большака, чем на витязя из гридницы. С другой стороны, если брат послал его за Томашем – значит, доверял. К тому же рыжебородый… Точнее, Баат справился. Интересно, чего ему стоили те чары? Одной весны или двух?

– Этот молодчик ещё нас с тобой переживёт, – к ним присоединился второй. Вот этот точно раньше грабил купцов на большаке! Смуглый, хмурый, он источал злобу. Из дорого – только меч, остальное лохмотья. И чернота. Если от Маржаны веяло пламенем, то от этого витязя – буйной смертью.

К слову, о девке. Завидев второго, она побледнела, отложила гребень в сторону и прижалась к стене. Интересно, чем этот разбойник так напугал её? А может, и не только напугал. Но даже это не пробудило внутри никакого волнения – скорее раздражение, мол, снова приходится вовлекаться во всякое, переживать, затем бежать куда-то и от кого-то.

Ну уж нет.

– Я бы хотел остаться в одиночестве, – Томаш окинул взглядом витязей и Маржану.

Те покивали и ушли. Теперь весь шум перетёк в сени. Гридни о чём-то спорили, девка пыталась их успокоить, но её никто не слышал. Томаш выдохнул, рухнул обратно на постель и пожелал, чтобы вся эта скоморошья стая вместе с братом и Добжей исчезла раз и навсегда.

XVI. Змей и меч

не сбежать, не спрятаться, не стереться, вьётся плющ с шипами в глубинах сердца, гонит к лесу и вынуждает выть, после падать в недра сырой травы с мыслью, что все звери внутри мертвы.

поутру он тянется с треском выше, выпуская демонов из-под крыши, – и трещит мирок мой по тонким швам, вихрем вдруг взлетает вокруг листва, катится со взрывами голова.

и на помощь некого мне позвать.

Авторское стихотворение

1.

В городе вовсю готовились встречать Лелю и гнать злую Морану далеко за горы, наряжать и сжигать с радостными криками, чтобы не вредила посевам и не мешала Даждьбогу согревать землю. Как только пепел от костра разлетится по полям, закипит земля, а в её глубины лягут первые семена. Милова тоже собиралась праздновать – месила руками тесто в огромной миске, надеясь напечь гору блинов и выставить их у избы.

– Неужто жениха ищешь, а? – подтрунивал Баат.

Волчата сидели тихо. Маржана – в углу, Томаш занял дальнюю светлицу и отказывался её покидать. И зачем только остался? Только портит всё.

Младший княжич не нравился Чонгару. Пока старшие наводили порядок в воеводствах и помогали друг другу справляться с тяжёлым бременем, Томаш разгуливал по лесам и создавал ещё больше хлопот. Но, как говорилось, чужая душа – потёмки. Не ему учить волчонка жизни.

Чонгар вытер холодный пот со лба и встал. Пришло время объясниться. Удивительно, что Славена не предупредила лиса. А может, у того уже был план, кто его знает.

– Надо поговорить с глазу на глаз, – бросил он Баату и вышел во двор.

У крыльца щебетали первые птицы. Сквозь подснежники прорастала зелёная трава. Земля ещё оставалась прохладной. Чонгар взглянул на ясное небо. Хорошо, что Перун не торопился выходить. Драться под ливнем было бы нелегко.

– М? – Баат встал у крыльца и с интересом взглянул на Чонгара.

– У тебя есть выбор, – хмуро начал он. – Или ты сдыхаешь, как крыса, здесь, или клянёшься перед богами, что явишься на ритуальный поединок.