По волчьим следам

Лис даже бровью не повёл, как будто давно уже ждал этих слов. Баат пожал плечами и коснулся рукой бусины.

– Я не сбегаю, – одним движением достал нож. – Вот тебе моя клятва, Чонгар.

Витязь резанул ладонь, сразу поморщился, но стерпел. Кровь потекла по лезвию и капнула на землю.

– Теперь ты, – Баат очистил оружие тряпицей и протянул ему.

Чонгар принял нож и сжал лезвие в руке. Кожа надорвалась. Стало больно, но ненадолго.

– Клянусь, что не сбегу и приду к капищу, чтобы сразиться с тобой.

– Когда? – уточнил Баат.

– На закате, – Чонгар прищурился. – Чего нам тянуть?

– И впрямь, – покачал головой лис, – давно пора было закончить это.

Баат развернулся и пошёл обратно в избу. Всё, что он хотел сказать, уже давно сказал. Да и у Чонгара не было желания вопить, вжимать его в стену и задавать один вопрос за другим. Главное выяснилось по дороге в Звенец.

Всё случилось так легко и просто, что внутри проснулась тревога. Не схитрит ли лис в очередной раз? Что, если в последний миг откажется от своих слов? Чонгар пытался найти подвох, но бесполезно. Оставалось только готовиться и ждать.

У него был целый день, чтобы попариться в бане, раздобыть чистую одежду и прийти к капищу. Перед поединком каждый приносил богам жертвы, просил их милости, а после – если не повезло – встречал Морану на той стороне со спокойной душой.

Чонгар вернулся в избу, чтобы забрать суму. Оставаться у Миловы он не собирался. Ведунья наверняка всё узнает и захочет наложить проклятье или зарезать его сама. Вряд ли Баат промолчит.

– Уже уходишь? – она достала из печи лепёшки, пахучие, хрустящие и жутко горячие. – Может, перекусишь?

– Нет, – хмыкнул Чонгар. – Меня ждут в городе, уж прости.

Баат приобнял её и улыбнулся как ни в чём не бывало. Милова тут же покраснела и заворчала. Оставив их препираться, Чонгар вышел и отвязал Градьку. Конь зафырчал, мол, опять его тащат невесть куда из хорошего места. Пришлось приложить усилие.

Помнится, неподалёку от гридницы была добротная мыльня, с крепкими брёвнами, пахучими вениками. Да и топили её удивительно быстро, словно сам Банник ворожил в угоду людям. Туда-то Чонгар и направился.

Славно, что старый воевода когда-то перенёс её за пределы детинца – знал, что у многих витязей семьи жили в глубине города. Помывшись, они уходили ночевать к своим и возвращались поутру. Чонгар и Агнеш не отлучались. Брат скучал по матери, но та сама наказала не приходить без особой нужды.

По обычаю Подзмейного воеводства дети умирали для своих родителей и возрождались взрослыми. Молодцы уходили из изб с дорогими дарами и благословлением, девки шли замуж. Айнур чтила традиции, поэтому спровадила обоих сыновей со слезами на глазах.

Чонгар жутко обиделся на мать и за себя, и за Агнеша. Они были чужаками на этих землях, и дом – всё, что связывало их и наделяло теплом. Их изба, их чуры и их огонь в печи.

Чутьё подсказывало Чонгару, что мать приняла бы его теперь. А может, её уже не было в живых. Много ли жизней унесла смута? Города-то с их стенами и рвами не пострадали, а вот от окраинных деревень ничего не осталось – все жгли, чтобы победить как можно скорее, причём оба – и великий князь, и воевода, поднявший восстание.

Зря не проведал и сразу погнался за волчонком. Кто ж знал, что охота вернёт его обратно в Звенец и покажет, что смерть Агнеша – лишь одно из звеньев цепочки.

Чонгар невесело усмехнулся. Звенья. Да, звенья привели к Звенецу – городу, где всё звенело: жизни и железо, хохот и крики, посуда, чары, мониста, каменья… Теперь из каждой избы несло тестом, молодицы бежали мимо с платками и украшениями в руках.

Где-то уже пекли румяные блины, где-то подмешивали яд в тесто, где-то предавали и любили одновременно. О, сколько противоречий сливалось воедино на улицах Звенеца! Чонгар так привык к этому, что перестал замечать. Но перед возможной смертью всё виделось так ясно и остро! Аж захотелось зацепиться за запахи, чужие вдохи и незнакомую радость.

Когда ты стоишь одной ногой по ту сторону, то весь мир кажется невероятно тёплым. Наверное, этот день стоило бы назвать самым радостным за последнее время, не считая тех, что Чонгар проводил с Агнешем. Какой беззаботной была их рутинная служба! Он бы отдал многое, чтобы снова услышать ругань в гриднице и посмотреть бои во внутреннем дворе вместе с братом.

Возможно, они скоро встретятся, и тогда станет легче. Упадёт тяжесть с плеч, растает во мраке, а после выяснится, какую судьбу ему приготовили боги: то ли Перунов Ирий, то ли забытье и мёртвые земли.

2.

Ритуальные поединки проводились и в Горобовке. Это был лучший способ понять, на чьей стороне находятся боги. Но никогда жители одной деревни не дрались насмерть – только до первой крови.

Маржана кисло посмотрела на рыдающую Милову, которую утешал Баат. Точнее, пытался. Ведунья отказывалась верить, что лису удастся победить своими силами. Она топала ногой, расхаживала по избе, грозилась проклясть Чонгара или опоить его, но Баат умолял её не делать этого, иначе все увидят, какой он трус.

– Лучше быть живым трусом! – кричала Милова охрипшим голосом. – Чем… чем…