По волчьим следам

– Вы летаете по свету и видите всё. Вам ли не знать, что просьба моя справедлива. Перун-громовержец и Мокошь-мать, помогите мне одержать победу. Встретьте меня поутру, Хорс и Дажбог. Проводи, Велес-охотник, по своим лесам, как придётся, а ты, Морана-смерть, – он повернулся лицом к грозной богине, – не тронь пока.

Волхвы бросили снедь и украшения в огонь. Туда же полетела и курица. Чонгар поднял голову, взглянул на деревянные кумиры и отошёл в сторону. Его выслушали – теперь настал черёд Баата.

Его соперник принесёт похожие жертвы и скажет похожие слова. На чью сторону склонятся боги – покажет поединок.

– Эй, – у входа в капище мелькнуло знакомое лицо.

– Чего тебе у Миловы не сидится? – пробурчал Чонгар. Он не ожидал увидеть её здесь. Неужели тоже пришла посмотреть?

– Дело есть, – Маржана повертела головой по сторонам и, убедившись, что никто не смотрит, вынула из-под пазухи мешочек с травами. – Пошли во двор, подальше от глаз.

Дело запахло нечистым. Чонгар посмотрел, как молился Баат, скривился и покинул капище, ступая вслед за девкой. Они обошли капище и встали возле дуба.

– Мне нужно смазать твой меч, – тихо заговорила Маржана. – Жгучеяд поможет тебе победить.

Ну девка, ну ведьма! Даром что перевёртыш! Впрочем, таким чары даются легче. Чонгар цокнул языком. Сперва захотелось с криком прогнать её прочь – честные воины сражаются на мечах, а не травят друг друга втихую. Но потом он вспомнил лицо лиса. И Милову. И Славену. У Баата были две ведуньи и обе помогали. Наверняка Милова тоже задумала что-то и решила извести Чонгара. С них станется.

Он тяжело вздохнул. Жаль, конечно, что придётся убивать. Будь его воля, Чонгар лишил бы лиса половины тела и оставил жить. Без ног, с одними руками. Это было бы справедливо. Ритуальный поединок же означал смерть.

Боги обещали: сбежавший понесёт наказание втрое хуже. А на обычный бой вызывать бессмысленно – ушёл бы. Чарами, скорее всего, но ушёл. Другого способа не было. По крайней мере, Чонгар его не знал.

Изнутри капища послышались молитвы. Баат просил богов о защите и жаловался, что по вине матери Чонгара, Айнур, он остался без дома и чуров. Вот ведь гадёныш! Нет, такому точно надо перерезать глотку! И как только его лисий язык осмелился произнести её имя?!

Глаза словно налились кровью. Чонгар одним движением достал меч. Маржана не растерялась – развязала мешочек и начала смазывать лезвие. Сухие листья осыпались на землю, а яд впитывался в железо.

– Помоги мне, Велес-заступник, – нашёптывала Маржана. – Всем сердцем прошу, помоги мне и Чонгару.

Когда девка закончила, он хмыкнул и спрятал меч в ножны. Жгучеяд мог убить одним лишь запахом, не зря его так прозвали. Поэтому-то Маржана быстро спрятала мешочек и побежала к капищу. Там были и вода, и пламя, чтобы очистить руки. И не только их.

Чонгар всматривался в отблески костра. Баат тоже зарезал курицу и омыл руки кровью. После него молиться начала Маржана. Она пришла без жертв, но – Чонгар знал – её обязательно услышат. Велес так точно.

На сердце было тяжело. Он годами шёл к этому и ожидал ощутить предвкушение или радость. В итоге – ничего. Только тяжесть и леденящий покой, словно кровь застыла. Странно, даже чуть страшно за душу, хотя поворачивать назад Чонгар всё равно не стал бы.

Чутьё подсказывало: боги на его стороне. А ещё – отравленное лезвие и Маржана. Этого должно было хватить.

XVII. Потерянные души

лунный лес сплетает тропы и прядёт из сказки быль: разорвётся сердце с громом – и раздастся звук копыт, но не вспыхнешь, не узнаешь ни коня, ни седока.

быть тебе до смерти с нами, верить птицам и волкам, зазывать весну и лето, засыпать седой зимой, выплетать любовь из веток и шептать: «домой! домой!»

Из авторского стихотворения

1.

Хорс постепенно уходил во мрак. Его плащ развевался заревом по небу. Из-под белых облаков выступали всполохи, наливались кровью и лихо отплясывали на крышах. Боги были рядом. Они наблюдали. Как и люди – целая толпа собралась вокруг. В стороне находилась Маржана. Хмурая, уставшая, она походила на злого и голодного волчонка. Чонгар аж пожалел, что втянул её, вынудил поклясться на крови. Как будто простая девка могла противостоять вояке! Хотя спокойной жизни ей уже не видать. Не всё ли равно?

Баат достал меч, Чонгар тоже оголил лезвие. Смазанное жгучеядом, оно казалось змеёй в руках. Вот-вот укусит и обречёт на погибель. На душе нехорошо скребло. Казалось, он предавал сам себя, но утешался мыслью, что лис не станет биться по-честному. Наверняка он тоже заручился чужой помощью или прихватил засапожники.