По воле Персеид

– А ты никак не мог взять его к себе?

Мой вопрос, кажется, смутил Николя.

– Да я, как бы сказать, скорее кошатник, чем собачник. Я с собаками и обращаться-то толком не умею…

По дверному косяку предупредительно постучала Барбара. Пока она ухаживала за Смартом, мы воспользовались перерывом, чтобы сходить на кухню и перекусить. Сидя напротив Николя, я выискивала в салате оливки и складывала на салфетку, чтобы распробовать их потом отдельно, начиная с засунутых в сердцевину перчиков чили. Николя пристально глядел на меня. Я собралась было объяснить, что не жую оливки вместе с другими овощами, потому что слишком сильно их люблю, – но тут он заговорил сам, и стало ясно, что занимает его совсем не моя любовь к оливкам.

– Мы после общей встречи долго говорили. Смарт был очень доволен – а ведь это все благодаря тебе.

– Да, хорошо получилось…

– Он просил кое-что тебе передать.

Сперва я решила, что Смарт в очередной раз решил надо мной подшутить, как он делал все эти два месяца, но серьезность Николя заставила меня отложить вилку. Я не знала, что он сейчас мне скажет, но ладони у меня уже намокли. Я вытерла их о джинсы и положила на колени, чтобы ему не было видно, как я перебираю от волнения пальцами.

– Когда он впервые увидел тебя, то чуть не упал – так ты похожа на Элизабет.

Я скривилась от того, как несуразно звучало слово «упал» применительно к человеку, который прикован к постели из-за рака. Николя тоже понял, что неловко выразился, и усмехнулся.

– Короче, мог бы встать – не встал бы. И знаешь, вот я смотрю на тебя – лицом ты на нее не похожа. Но движения, манера речи – точь-в-точь как у нее. Теперь ты, думаю, понимаешь, почему ему было так важно снова и снова видеть тебя. И хотя вы ничего еще друг о друге не знали, он уже в первую встречу решил, что это знак.

– Знак?

– Да. Смарт никогда не был хорошим отцом. Это не мои слова, его. Он мало времени проводил с семьей, да и с женой они не ладили. Элизабет выросла фактически без отца и, в общем, привыкла к этому. Когда Смарт спохватился, что дочь выросла без него, было уже слишком поздно. Он много раз пытался наладить с ней связь – я сам тому свидетель. Но она не хотела общаться с ним. И в этом ее можно понять: Смарт ведь был ей практически чужим человеком! И вот однажды вечером, когда ей было уже двадцать пять, она поехала в Монреаль.

Николя остановился. Я сжала зубы и сглотнула. Было ясно, что сейчас будет что-то страшное. Он провел рукой по волосам и продолжил.

– Они возвращались ночью, и подруга, которая сидела за рулем, потеряла управление. Машина врезалась в бетонный отбойник посередине шоссе. Обе скончались на месте. Смарт так и не смог поговорить с дочерью. До тех пор, пока не увидел тебя. Когда он позвонил мне, чтобы я пришел, и сказал, что мне непременно надо с тобой встретиться, если я хочу понять его сценарий, я думал, что ты как-то связана с кино.

Я подняла палец.

– Постой. Значит, ты не удивился, что он звонит из хосписа?

– Нет, с чего бы? Это же я спросил тогда у врача, не пора ли перейти к паллиативной помощи…

Я нахмурила брови и сложила руки на груди. Если Николя понимал язык тела, он должен был догадаться, что так я закрылась. Он тоже нахмурился и спросил:

– Почему у тебя такой удивленный вид?

– Потому что вначале к Смарту очень долго никто не приходил, а когда я спросила почему, он ответил, что все думают, будто он на съемках.

Николя громко рассмеялся. И я тоже сразу же улыбнулась – не потому, что его реакция меня рассмешила, а потому, что я совершенно не ожидала ее.

– Узнаю́ старину Смарта. Он всегда был слишком раним, чтобы говорить о важном открыто. В том, что он здесь, не было никакой тайны, он написал мне список всех, кого нужно уведомить. И взял с меня обещание заодно сообщить, что он никого не хочет видеть. Даже мне нельзя было приходить, пока он не позвонит.

Тетя верно тогда сказала про Смарта: я не знала, с кем связалась.

– Вы давно знакомы?

Его глаза заволокло слезами, и я тут же пожалела, что задала этот вопрос.

– Уже двадцать один год. Мне было двадцать шесть, а ему – тридцать два. Мы познакомились на съемках фильма «Вой». Он на всех рявкал, но все понимали, что это лишь маска. Я общался с ним один на один и могу уверенно сказать, что это самый душевный человек из всех, кого я знаю.

После этих слов мы оба долго молчали. Допивая воду, я сквозь прозрачное донышко стакана увидела искаженную фигуру Барбары. На лице ее было выражение, которое я за годы работы видела не раз – и знала, что оно значит.

– Извините, что прерываю. Николя, вас зовет врач.

Он сделал глубокий вдох, вытер руки салфеткой и встал. Проходя мимо меня, он тронул меня за плечо. Я ответила ему горестной улыбкой – из тех, что касаются лишь губ, не отражаясь в глазах. Когда Николя скрылся за углом коридора, Барбара сказала мне, что Смарт, вероятно, не переживет эту ночь.