По воле Петра Великого

Все сошли у холма и быстро поднялись на его вершину. Здесь лежало много каменных плит. Нельзя было понять: занесло ли их сюда в незапамятные времена или уж гораздо позже рука человека притащила издалека и уложила рядами огромные глыбы на вершине одинокого холма?

Чуть пониже самой маковки холма виднелось целое сооружение из тёмных плит. Четыре из них лежали, полуушедшие в землю, образуя как бы люк, ведущий куда-то вниз. А пятая покоилась сверху на этих четырёх.

   — Вот и могильник... и похоронка моя! — ткнув носком тяжёлого, подкованного сапога в верхнюю плиту, сказал Юхим. — Под этим камнем.

   — Под камнем? — недоверчиво отозвался Гагарин. — Но его и всем нам не поднять. Как же ты один мог?..

   — Всем! — протянул насмешливо дед. — Если ещё и коней припряжёте, всё равно не поднимется плита. А вот как я проберусь в нутро да открою «замок», так и вчетвером её сдвинем, куды надо!..

   — В середину холма?.. Что же ты сквозь землю пройдёшь, что ли?..

   — Может, и скрозь землю... Ось, дивитесь!..

И старик спустился до половины холма, где росла могучая, вековая лиственница, словно боком прислонённая к холму. Под нижними ветвями её в тёмном, бугристом стволе чернел большой провал.

Опустив в него четырёхаршинный шест, ушедший туда целиком, старик с силой и ловкостью, каких и ожидать нельзя было от него, вскарабкался на дерево, спустил сперва ноги в отверстие и скоро весь скрылся, спускаясь вниз по своему шесту, как по лестнице.

Скоро оставшиеся на холме услыхали какую-то возню под тою плитой, которая лежала поверх остальных четырёх. Словно железом ударили снизу по ней три-четыре раза. Все вздрогнули, застыли, не сводя глаз с плиты, ожидая, что вот-вот она откроет могильные тайны.

Но плита лежала неподвижно. А за плечами у них снова забасил дед Юхим.

   — Ну, стоять нечего... Я «замок» снял, надо двери отчинять!.. Верить ломы, хлопцы!..

Густо помазав для чего-то салом камни, лежащие выше плиты, взяв один из четырёх ломов, тоже захваченных им, старик первым упёрся снизу в плиту. Она словно зашевелилась легонько...

Трубников, Келецкий и отец Семён последовали примеру деда. Плита действительно довольно легко заскользила по нижним камням, благодаря обильной смазке салом. Под нею затемнело большое отверстие — ход, прорытый в холме, ведущий в какое-то подземелье.

Когда дверь-камень была отодвинута совершенно, показался довольно отлогий скат, ведущий в глубину. Там было темно, будто бы сама ночь притаилась на дне провала. А тени деревьев, стоящих кругом, словно тоже скользили беспрерывно туда одна за другою, сильнее сгущаясь на глубине.

Юхим зажёг восковую свечу, припасённую за пазухой, дал и другим по свече. Молчаливой процессией, словно в катакомбы древнего храма, сошли все по тропинке на дно провала. Там было довольно просторно; вырытая в основании холма пещера выложена была по бокам почернелыми от лет, тяжёлыми брусьями. На каменном полу чернел пепел от истлевшей, старой хвои, попавшей сюда, очевидно, из бокового хода, узкого и низкого, где с трудом, согнувшись, мог пройти человек. Ход вёл между корнями лиственницы в дупло дерева. А эти толстые, мощные корни выглядывали здесь из-под земли, как чёрные змеи, склубившиеся в смертельной борьбе.

Всем стало жутко в огромной могиле: особенно когда в углу пришедшие разглядели груду костей и даже целый остов небольшого животного, побелелый от времени.

   — Как же ты открыл плиту, дед? — против воли не громко спросил Гагарин, словно он был не в пустом подземелье, а в храме во время торжественного служения.

   — А вот гляньте... Эти длинные, тяжёлые два камня, што похожи на засовы... А вот в верхнем камне, что лежит под плитою, в ём — две пазухи... И в плите есть две пазухи, против этих... Когда плиту сдвинешь с места, да эти два камня вставишь в четыре пазухи концами — так засовы и не дают двинуться плите... А снизу можно вытащить оба запора. Тогда и плита скользит кверху по нижнему, гладкому камню... вот, как вы видели. Да теперь не время толковать... Будем сносить вещи...

Старик первый вернулся к телегам вместе с Трубниковым, взялся за железные скобы тяжёлой укладки, и они осторожно стали спускаться с нею в тайник.

Поп Семён с Келецким тоже принялись за дело, выбирая ношу по силам.

Гагарин и Агаша остались внизу; князь указывал, как ставить ящики и сундуки, наполненные золотой, серебряной посудой, золотым песком и просто червонцами и рублёвиками. Он говорил, как складывать тюки с редкими мехами, упакованными в сухие кожи. Тайник был совершенно сухой, сырость не грозила попортить дорогих шкурок.

Агаша оглядывалась с любопытством и вдруг различила в дальнем углу тайника что-то похожее на дверь. Вернее, это был тяжёлый щит, сколоченный из толстых, широких брусьев и вставленный в каменную нишу.

   — Глянь, князенька, што тута? — позвала она Гагарина.

Гагарин поглядел и с тем же вопросом обратился к Юхиму.

   — Так... склеп там невеликий... с костяками с людскими... Могилы. Лучше не рушить! — неохотно отозвался старик.