По воле Петра Великого

   — Ничего... Ты знаешь, как открыть эту дверь?.. Так раскрой... Я не могу! — дёргая за тяжёлое, железное, изъеденное ржавчиной кольцо, приказал Гагарин.

   — Сколько ни тянуть за кольцо, а её нихто не отворит, ежели не знать сноровки, — также понуро отозвался Юхим. — Гей, паничу, тяните за кольцо посильнее... А ты, батько Семёне, дай мне, вон лежит ломик, да помогай...

Взяв небольшой лом, Юхим упёрся острым концом в среднее, узкое бревно, которое выдавалось между двух остальных, составляющих дверь. На этом среднем бревне, словно для украшения, были грубо вырезаны шишки хвойного дерева. В одну из них упёрся ломиком могучий старик и стал нажимать на бревно снизу вверх. Оно, не связанное с двумя остальными, словно ушло на два-три вершка в верхнюю обвязку двери, где была выдолблена пустота, невидная снаружи. Дверь стала медленно поворачиваться на своих деревянных пятах, потому что с одной стороны обвязка оканчивалась двумя выступами, заострёнными и входящими в два гнезда, выдолбленных вверху и внизу в каменной нише, которую и закрывала эта древняя дверь.

Когда она раскрылась, оказалось, что щиты, составляющие дверь, достигают полуаршина толщины и пробить такую преграду можно было бы только хорошим пушечным выстрелом, да ещё и не одним. Открылся и секрет механизма этой двери, которая имела почти одинаково в высоту и в ширину около трёх аршин. Среднее бревно выступало снизу сквозь толстую обшивку. Стоило дверь прикрыть, бревно опускалось в своё сквозное гнездо и попадало в довольно глубокий выем, выдолбленный в каменном полу. Тогда, не подняв среднего бревна на должную высоту, невозможно было раскрыть и двери.

Пещера, немного поменьше первой, была за этой дверью; в ней царила полная тьма. Юхим обратился к Трубникову:

   — Панычу, подержи дверь... А я свету дам...

   — Зачем держать?.. Она и так может, — заметил Гагарин.

   — Не! Ось, подивитесь!..

Старик отпустил край двери, и она, очевидно повешенная с уклоном, медленно стала захлопываться, причём среднее узкое бревно, служащее мощным засовом, с лёгким шумом заскользило по гладкому каменному полу пещеры, увлекаемое общей тяжестью двадцатипудовой двери.

   — Вот как тут всё прилажено... с виду просто... а хитро! — покачивая головой, заметил Гагарин.

Трубников в это время уже взялся за край и придержал дверь. Юхим первый вступил во второй склеп, озаряя его двумя свечами, которые поднял высоко над головою. За ним вошли Гагарин и Келецкий. Поп Семён издали боязливо заглядывал в отверстие двери. Агаша, словно нечаянно прижавшись плечом к Трубникову, осталась около него.

Понемногу глаза освоились с полумраком, и вошедшие смогли различить у стены два каменных гроба, крышки с которых были сняты.

Подойдя ближе, Гагарин и его спутники увидели в этих гробах два человеческих скелета, из которых один был значительно больше другого. Они были покрыты золотыми украшениями дивной работы, усаженными крупными самоцветами. На черепах тёмным блеском старого золота сверкали высокие, восточного образца, тиары; ниже, где раньше была шея и грудь, протянулись звенья ожерелий и золотых лат, или блях, служащих для украшения царской одежды. Широкие золотые пояса с драгоценными камнями, потемнелыми за долгие века пребывания под землёю, тяжёлые браслеты ручные и ножные, перстни с бриллиантами и рубинами, сияющими даже и при слабом свете восковых двух свечей, цепочки, унизанные камнями, — всё это лежало нетронутым.

Гагарин онемел от восторга. Первым его движением было собрать всю эту груду сказочных богатств и взять с собою... Но мысль, что его могут арестовать на пути, отнять всё, что при нём, это соображение образумило князя. Отогнав искушение, он только осторожно коснулся всех вещей, приподнял их, чтобы камни заиграли при огне, но раньше приказал зажечь побольше свечей.

Вглядываясь в тонкий чекан и резьбу поясов, тиар, князь вдруг вздрогнул.

На розовом крупном бриллианте, украшающем тиару на скелете, который поменьше, находились те же загадочные два знака, как и на рубине, теперь уже попавшем в пухлые, белые руки Екатерины...

Молча показал Гагарин Келецкому на бриллиант. Тот взглянул, кивнул головою и протянул руку ко второй тиаре, украшающей череп более крупных размеров.

   — И там тоже... Пусть вельможный князь приглядится...

Действительно, на сапфире, ещё большем, чем рубин, попавший к Гагарину от Васьки Многогрешного, синели те же два знака: «Земля ждёт»!..

Решив не трогать пока сокровищ до своего возвращения, Гагарин взял только из меньшего гроба большой перстень с изумрудом чудного блеска, который по своей величине должен был некогда покрывать полпальца неведомой царице, кости которой лежали рядом с останками её супруга-царя...

На изумруде те же два знака бросились в глаза князю, когда он дрожащей рукою надевал кольцо на мизинец другой руки.

   — Сюда и мои ларцы поставим. Мёртвые пускай берегут их! — овладев собою, распорядился Гагарин.

* * *