По воле Петра Великого

И потому, начиная с осени и всю зиму, когда замерзали реки и болота, буераки и овраги заносило твёрдым настом снега и открывался почти прямой, лёгкий путь между городами, — длинные вереницы обозов тянулись со всех концов к Тобольску; а уж ближе к Верхотурью, к этим «узким вратам» Сибири — обозы прямо запружали порою путь, и медленной, широкою волной, потоком лошадей, верблюдов, саней, кибиток и людей всё это катилось через Верхотурье к селу Ростесу в Соликамском уезде; и только в пору большой Ирбитской ярмарки часть общего потока на время вливалась в этот небольшой городок, вернее, в торговую слободу, окружённую высоким, крепким частоколом и заборами, чтобы, как гласил указ, присланный из Сибирского приказа на Москве, «и приезжим торговым и сибирским, всяческих чинов людям, не явясь к таможне и не заплатя пошлин, из той ярмонки уехать было невозможно. А ежели такие люди в поимке будут, тем людям чинить жестокое наказанье, а те их товары брать на нас, великого государя, бесповоротно».

Те же суровые кары применялись и в остальных городах Сибири, через какие приходилось следовать торговым людям. Но строгий закон применялся очень редко, хотя нарушали его почти все. Он служил только средством наживы для бесчисленных начальников, начиная от воевод и кончая или последним приказным, или ратушным писцом, или казаком-объездчиком, который мог оставить каждый воз, осмотреть его и, в случае обнаружения контрабанды, должен был представить товар и хозяина в таможню, или в Комендантский приказ.

Стоило откупиться торговцу, и он привозил сколько угодно товаров, платя за них в таможню для виду едва лишь десятую часть высоких царских пошлин, мог вывозить и привозить запретные товары, которые по закону надо было сдавать в таможенные, царские кладовые, получая за них сравнительно невысокую, ниже продажной, цену. А казна уже от себя вела торг этими лучшими, запретными товарами, получая от такой монополии доход, равный почти тому, какой давал винный и пивной откуп.

С октября обычно начинался большой торговый приезд к Тобольску. И потому, когда на пятый день под вечер разукрашенная барка Гагарина причалила у города, когда разом зазвонили колокола всех церквей и городское духовенство с митрополитом Иоанном во главе, все власти тобольские, все воеводы главнейших сибирских городов, нарочно созванные в Тобольск к этому дню, явились встретить нового губернатора, большие толпы народу темнели по всему берегу, за рядами драгун, солдат и местных казаков, выстроенных шпалерами от берега и почти до самого собора. Громкими криками встретила толпа Гагарина, который, весело улыбаясь, приветливо кланялся во все стороны.

Приложившись ко кресту и почтительно приняв благословение митрополита, Гагарин поцеловал ему руку. Вся свита затем, начиная с Келецкого и обеих женщин, также исполнила этот обряд. Чтобы не оскорбить религиозного чувства окружающих, и иезуит, и неверующая француженка, и ярая католичка Анельця — вынуждены были выполнить чуждые им обычаи.

Приняв доклад коменданта, Гагарин поздоровался с почётным караулом и войсками, стоящими вдоль его пути. Громкий, дружный воинский ответ прорезал нестройные, перекидистые крики народные. В то же время над головами толпы, высоко в воздухе грянул двойной удар:

   — У-у-х-пах-пах!..

Это две пушки, стоящие на стенах, над воротами, дали салют. И сейчас же две другие пушки, поменьше, выставленные перед самыми воротами, отозвались более высоким, звонким ударом. Отголоски выстрелов и дымки, клубами выкатившиеся из пушечных зевов, разносились и таяли на просторе речном, тонули в чащах лесных, подбегающих к берегам Иртыша и Тобола.

Кони драгун и казаков, непривычные к пушечным залпам, дёрнулись, заплясали под всадниками, которые их сдерживали твёрдой привычной рукой. Женщины, дети в толпе вскрикнули от неожиданности и испуга. Но сейчас же все успокоились, и дружный залп мушкетов, грянувший за пушечным, ударами тысячи бичей прорезавший холодный, ясный воздух, уже не встревожил никого, только пробудил многоголосое, лесное вечернее эхо.

Дождавшись очереди, выдвинулись вперёд городской и земские головы в сопровождении кучки местных и наезжих торговцев. Отвешивая земные поклоны, приветствовали они князя, поднесли хлеб-соль на тяжёлом серебряном блюде и целый ворох отборных мехов, сибирских и восточных дорогих товаров, изделий, тканей на много тысяч рублей.

Ласково ветре ил выборных Гагарин, поблагодарил за дары и обещал принять самое живое участие в их положении и делах.

   — Знаю, очень тут обижали вас злые, жадные людишки. Да мы постараемся всё поналадить!

Обрадованные, сияющие, отошли купцы и только сетовали между собою, что малыми дарами били челом такому милостивому, новому хозяину края и их судьбы.

Наконец, встреча у реки закончилась. Войска свернули свои развёрнутые ряды и поспешили к собору, где должно было совершиться торжественное богослужение. Набатчики ударили в барабаны, и под их мерную дробь быстро и довольно стройно зашагали роты. Конница была уже далеко впереди.