По воле северных богов (СИ)

— Задница моя, хвала Всевышнему, осталась цела, но об остальном лучше не спрашивай. Ох, и влип же я через вас в историю, парни!

Хью взглянул на удивленно-непонимающие лица товарищей, еще не осознавших ту перемену, что радикально меняла их жизнь, и вдруг словно что-то отпустило его. Улыбка неудержимо расплылась на горбоносой физиономии рыцаря, и, согнувшись, топая ногами и тряся лохматой головой, он захохотал.

Хьюго смеялся долго. А, отсмеявшись, посерьезнел и проговорил:

— Теперь, по большому счету, мне следовало бы вырезать вам языки, чтобы вы не дай бог не разболтали о моих «амурных» похождениях, когда вернемся домой.

И тут до бывших рабов дошла мысль — свободны! Молча и как-то очень сосредоточенно они бросились к Хьюго и принялись обнимать его.

— Полегче, полегче, — тщетно отбивался он. — Довольно хватать меня, я с некоторых пор как-то слишком болезненно реагирую на это.

И тут уже засмеялись все трое. Громко и заливисто, как могут смеяться лишь свободные люди.

— Что теперь, сэр Хьюго? — спросил Джон Эллиот позже.

Хью уже сытно накормил обоих галерников, и теперь все трое валялись на тюфяках, позволяя усталым телам насладиться столь приятным ничегонеделанием.

— Теперь, друзья, мой путь лежит дальше на север. Как только найдется попутный караван или проводник, я уйду.

— А как же мы? Твой Джон элементарно не осилит этот путь, — Питер быстро взглянул на исхудавшее, обессиленное тело Эллиота, который, несмотря на всю важность разговора, клевал носом — сытная еда и тепло словно опьянили его.

— Я подумал об этом, и здесь мне придется целиком положиться на тебя, Питер. Твое лицо подсказывает мне, что ты жил далеко не добропорядочной жизнью, и честность не принадлежит к числу твоих добродетелей, но хотя бы в благодарность за полученную свободу…

Питер с достоинством выпрямился на своем тюфяке, что выглядело очень комично, но Хью, будучи человеком тактичным, подавил улыбку.

— Я вор, сэр рыцарь, а не неблагодарная свинья. И я никогда не предавал товарищей. Что я должен буду сделать?

Хью посмотрел на Эллиота — тот уже спал.

— Что ж. Слушай. Вы с Джоном в любом случае перезимуете здесь. За эту комнату уплачено за полгода вперед, и я вам оставлю все деньги, которые у меня есть. Позаботься о Джоне. В Гилфорде его ждут жена и детишки…

— В Гилфорде?

— Да. Это мой замок, а Джон мой вассал. В какой-то степени я повинен в том, что он стал рабом. Ведь именно за мной он преданно последовал в Палестину…

— Ты все больше удивляешь меня, парень. Или теперь мне тебя надо величать иначе?

— Нет. Боюсь, уже поздно что-то менять, — Хьюго хмыкнул. — Так вот. Вы перезимуете здесь. Если останусь жив, вернусь за вами весной, если нет… Я хотел бы, чтобы вы оба добрались до Гилфорда. Там мои младший брат и сестра, ее муж Гай Клермон… Расскажите им все, что знаете обо мне. Я оставлю вам письмо для них. Напишу и о тебе. Если захочешь — останешься там, если нет — тебе щедро заплатят, и ты будешь волен распоряжаться собой.

— Не сомневайся. Я все сделаю как надо даже и без этой платы, хотя она окажется приятным разнообразием в моей унылой жизни, — Питер возвел свои плутовские очи к небу и скорчил умильное лицо.

Хьюго рассмеялся и, хлопнув его по плечу, встал.

— Отдыхайте. Я пойду искать себе спутников.

— На этот раз выбирай потщательней, сэр Хью. А то точно не довезешь свою задницу до невесты.

— Ох, молчи, — Хьюго даже испугался. — Не смей даже упоминать при ней об этом.

— Что, она так ревнива?

— Про то не знаю, но вот мстительна точно.

— Боишься? — Питер даже вытаращил глаза.

— Не за себя. За нее. Тир не успокоится, пока не выпустит кишки Богаэтдину, если узнает… Она способна и в Палестину за ним пуститься, тем более что у нее-то корабль всегда под рукой. А это может быть опасно для голубки…

— Ну и дела, — качая головой, рассуждал Питер, когда дверь за Хьюго уже закрылась. — Владелец замка, даже имеющий вассалов, по всему свету таскается за какой-то злющей бабой, чтобы жениться на ней! Мне бы его проблемы!

Потом подумал и добавил уже про себя: «Стоит дождаться его хотя бы для того, чтобы взглянуть на эту девицу».

Однако поиски попутного каравана или проводника затянулись — Гилфорд опять опоздал. Все заинтересованные в этом были уже в пути. На него смотрели как на безумца и лишь качали головами, когда он раз за разом спрашивал о своем деле.

Хью уже купил себе теплую меховую одежду и стал всерьез подумывать пуститься в путь в одиночку, несмотря на все уговоры Джона и Питера, когда однажды вечером к ним пришел хозяин большого дома, по сути дела постоялого двора, в котором они жили. За ним тихонько проскользнул старый-престарый финн — так норманны называли все племена, жившие на севере. Вместе со стариком порог комнаты переступил огромный серебристо-серый волк с пронзительными ярко-голубыми глазами.

— Я слышал, ты ищешь проводника, чтобы идти на север? — спросил швед на скверном, но понятном английском.

Хью уже успел убедиться, что в огромном торговом городе все местные говорили на нескольких языках — того требовала их профессия.