По воле северных богов (СИ)

— Как бы я хотел… — он закусил губу и отвернулся, а потом решительно проговорил. — Передайте ей, что я люблю ее и детей, но… Пусть не ждет, не губит свою молодость одиночеством, ибо я не вернусь… Вы сделаете это, сэр Хьюго?

Хью, не имея возможности обещать что-либо, пока не переговорит с Саидом, лишь сжал руку своего рыцаря и, резко поднявшись, пошел прочь с ненавистного судна.

Глава 31

Хандебю оказался большим шумным городом, в котором правила торговля. Разноязычная речь неслась со всех сторон. Здесь были и англичане, и франки, и немцы, и русичи, и арабы. Здесь же располагался один из самых больших невольничьих рынков на севере Европы.

Для начала Хью договорился о жилье. Он заплатил за довольно большую теплую комнату, отделенную от большого зала не занавеской, как большинство других, а стеной, в которой была надежная дверь с запором. Туда по его приказу натащили дров, принесли три тюфяка с постельными принадлежностями и кое-что из посуды, чтобы те, кто будет жить в ней, имели возможность готовить прямо у себя дома. После сегодняшнего разговора с Джоном Эллиотом Гилфорд решил, что сделает все возможное, чтобы его бывший вассал, а заодно и хитрый Питер, чьи советы и дружеские подколки не раз помогали Хью в пути, получили свободу. А потом отправился бродить по городу, знакомясь с ним.

К вечеру ноги сами собой принесли его в гавань, где стражники, оставленные на галере, указали ему на большой дом, в котором и расположился посол владыки Египта шейх Саид Богаэтдин. Хьюго ждали. Он понял это, едва переступил порог. На невысоком столике, вокруг которого были разбросаны пестрые подушки, две более чем привлекательные рабыни накрывали ужин. Саид сидел, скрестив перед собой ноги и, щурясь от удовольствия, потягивал горячий травяной чай. На нем были тонкие шелковые шаровары и легкий, расшитый золотом халат, завязанный у пояса, но оставлявший открытой смуглую мускулистую грудь. В комнате стояла оглушающая жара.

— Присаживайся, сэр Хьюго, будь моим гостем.

Гилфорд скинул плащ, снял куртку, но все равно обливался потом. Даже тонкое полотно рубахи тяготило его — тело слишком привыкло к холоду и непогоде поздней осени, чтобы теперь переносить духоту июльского полдня. Молоденькая светловолосая рабыня поднесла англичанину кубок с вином, и он осушил его почти залпом.

Ужин начался с жирных, приправленных чрезвычайно острыми пряностями блюд, а закончился восточными сластями, богатыми изюмом и орехами. Все это просто требовало вина, и Хью, по-прежнему страдавший от жары, все пил, пил и пил густое красное зелье, чуть заметно пахнущее травами и чем-то неуловимым. Он чувствовал, что опьянел, но при этом голова не кружилась, а его мужская плоть, на которую обилие вина обычно действовало угнетающе, наоборот налилась и требовательно заявляла о себе при одном только взгляде на юных рабынь, чья нагота теперь была едва прикрыта тонкими полупрозрачными шелками.

В комнату бесшумно проскользнул Георгий и что-то шепнул шейху, при этом не сводя темных блестящих глаз с раскрасневшегося и явно возбужденного англичанина. Саид поднялся, и мальчик, опустившись перед ним на колени, развязал пояс его халата. Араб лениво двинул плечами и тонкая ткань, шелестя, упала на застеленный коврами пол. Хью судорожно сглотнул, все его возбуждение как рукой сняло. Неужели Богаэтдин потребует такую плату за двоих рабов? Это, пожалуй, было бы слишком дорого… Шейх усмехнулся хищной, чуть издевательской улыбкой.

— Георгий приготовил баню, крестоносец. Ей, конечно, далеко до настоящих турецких парилен, — араб высокомерно поморщился, — но все равно приятно. Не присоединишься ли ко мне?

И, не ожидая ответа, приказал:

— Лейла, Мариса, проводите моего гостя и помогите ему разоблачиться.

Присутствие женщин, явно предназначенных для него, несколько успокоило Хьюго, тем более что он прекрасно понимал — араб своим приглашением оказывает ему великую честь. Вино по-прежнему бродило в его крови, делая все происходящее скорее приятно возбуждающим, чем тревожным… Шейх в сопровождении Георгия тем временем уже скрылся за дальней дверью, а Хью ощутил на себе руки девушек, которые ловко занялись пряжками и завязками на его одежде. Уже нагой, рыцарь последовал за арабом и, потянув на себя тугую дверь, ступил в небольшое помещение, где было настолько жарко, что воздух казался густым, перетекая словно вода.