По волнам жизни. Том 2

В «Зарнице» помимо ее постоянных разделов (В последний час; Хроника; Обзор печати; Вести о России; Русская жизнь; Пражская жизнь; Театр и кино; «Жемчужины»: журнал сатиры и юмора; Справочный отдел) были напечатаны материалы к 10-летнему юбилею Русского заграничного исторического архива в Праге (№ 4–5), очерк бывшего командира подводных лодок капитана 1-го ранга Я. И. Подгорного «Советский флот и английская блокада России» (№ 1–5), статья заведующего казачьим архивом П. А. Скачкова «Донской атаман генерал А. М. Каледин. (К 15-летию белого движения)» (№ 6) и фрагменты мемуаров самого Стратонова (под псевдонимом Скиф) — «По волнам жизни. (Из воспоминаний)», а именно: «Андижанское восстание» (№ 1, 3–5) и «Драма Эриванской площади» (№ 7/8). Но и как ежемесячник (пополненный еще и библиографическим разделом[361]) «Зарница» протянула совсем недолго, окончательно прекратив свое существование после выхода сдвоенного № 7/8 за сентябрь — октябрь 1933 г.

Впрочем, это было отнюдь не единственным огорчением Стратонова, ибо помимо плачевных финансовых результатов деятельности Чешско-русского общества взаимного кредита отношения внутри его руководства складывались тоже, видимо, не лучшим образом. Подтверждением этому служит холодный тон письма Стратонова членам правления Ю. В. Кореневу и Н. А. Раевскому от 20 декабря 1933 г.: «Имею честь покорнейше просить вас благоволить обратить свое внимание на следующее: вы изволили принимать участие в течение ноября и декабря с. г. лишь в 30 процентах заседаний правления, в 70 проц[ентах] же отсутствовали. Таким образом, состоя членами правления, вы изволите в большей мере не участвовать в его делах, чем наоборот. Конечно, обстоятельства могут иногда вызывать абсентеизм гг. членов, но в данном случае этот абсентеизм систематичен. Вы, конечно, изволите согласиться со мной, что неучастие гг. членов в заседании правления влечет за собой ущерб для интересов общества в его целом. Пользуясь случаем, прошу верить моему глубокому уважению, В. Стратонов, председатель правления»[362]. Такое замечание вызвало, похоже, обратный эффект, о чем говорит другое послание Стратонова, адресованное Раевскому, от 27 февраля 1934 г.: «Глубокоуважаемый Николай Алексеевич, только что получил Ваши письма, которые меня огорчили и притом вдвойне. Полагаю, прежде всего, что правление несет единственную потерю, лишаясь члена, джентльменство которого всеми нами высоко ценилось. Но я полагаю также, что было бы, пожалуй, естественнее ранее, чем предпринять шаг, носящий явный характер демонстрации против меня, переговорить со мной и узнать мои мотивы и побуждения. <…> Затем, конечно, после двустороннего освещения дела, каждый имеет естественную свободу и поведения, и дела. Мне казалось, что именно на это я имел право рассчитывать в силу установившихся между нами дружественных отношений, о котором в своем письме Вы и сами свидетельствуете. Так или иначе, но позвольте еще раз выразить искреннее сожаление по поводу Вашего ухода и поблагодарить за постоянную помощь. С искренним уважением, всегда готовый служить, В. Стратонов»[363].

Вслед за этим, 6 апреля 1934 г., состоялось «чрезвычайное» общее собрание общества, в отчетном докладе которому, опубликованном в его бюллетене 28 марта, Стратонов указывал, что, хотя за четыре с лишним года оно, имея за это время около 900 членов, выдало 5400 ссуд более чем на 7630 тыс. крон, а размер паевого капитала составлял 240 тыс. крон, «с развитием кризиса прогресс Общества остановился, а затем начался регресс», что объяснял тремя причинами. Во-первых, апрельский закон 1933 г. ограничил в Чехословакии выплачиваемые по вкладам и взыскиваемые по ссудам проценты, которые были в обществе существенно выше, чем в крупных банках, а выравнивание процентной ставки привело к отливу вкладов и сокращению количества текущих счетов с уменьшением его оборотного капитала и соответственно прибыли. Во-вторых, следствием мирового кризиса стало обнищание эмигрантов с утратой многими из них платежеспособности и кредитоспособности, из‐за чего численность исправных плательщиков катастрофически сократилась — до 15 %, а остальные выполняли свои обязательства лишь после многочисленных напоминаний, угроз взысканием и самих взысканий. Общий убыток по безнадежным ссудам, включая случаи откровенного мошенничества, достиг 15–20 тыс. крон, а поскольку, указывал Стратонов, «по железному психологическому закону, неисправный заемщик всегда ненавидит кредитора», это создавало все более «сгущающуюся атмосферу». В-третьих, что является главным, на упадок деятельности общества «пагубно влияет отсутствие солидарности и поддержки русского, по существу, начинания в своей же среде», причем надежды на торговый кооператив тоже не оправдались, так как пользуются им лишь несколько десятков человек из полутысячи членов общества, живущих в Праге, из‐за чего, понеся крупные убытки, около 60 тыс. крон, он не смог оплатить своего долга перед обществом.