По волнам жизни. Том 2

Таким благом мы пользовались от осени 1919 года до весны 1921-го. Нас, двенадцать профессоров и преподавателей, прикомандировали поначалу в разные красноармейские части по местожительству каждого. Но, когда мы являлись с мешками в эти Красные части, советские воины смотрели на нас враждебно, нисколько не умиляясь тем, что получили таких «товарищей». Отказать в пайках было нельзя, но заведовавшие выдачей довольствия каптенармусы — по-солдатски, каптеры — безжалостно нас обманывали. Вместо мяса отвешивали главным образом кости, недовешивали ржаной муки, сахару и пр. Все же мы были счастливы, так как семьи избавлялись от голода.

Позже вопрос о довольствии военных лекторов был централизован в военном комиссариате города и улучшен. Затем сами учреждения стали оказывать своим служащим помощь, отправляя экспедиции для закупки продуктов, по преимуществу муки. Служащие вносили свои паи деньгами, выхлопатывался вагон для экспедиции. Разные, однако, бывали результаты. Иные делегаты привозили продовольствие, но сбывали его келейно скупщикам, а затем, ссылаясь на будто бы постигшую их неудачу, возвращали деньги сослуживцам. Они мало чем рисковали: стоимость денег быстро падала, и, по истечении месяца, пока длилась экспедиция, возвращалась фактически чуть ли не одна четверть того, что было внесено на закупку.

Но бывали, конечно, и добросовестные делегаты. Так, несколько раз экспедиции из Румянцевского музея хорошо снабжали нас, служащих, и мукой, и другими продуктами.

Бывало и так, что через знакомых возьмешь лишний пай в совершенно чужом учреждении. Подобным образом, не имея никакого отношения к выделке и торговле спичками, я участвовал в экспедиции Главспички[69], поехавшей добывать яблоки.

Этот год, именно 1920‐й, прославился урожаем в России яблок. Они были очень дешевы, и вся Россия была ими завалена.

В Москве острили:

— Живем, точно в раю: ходим голыми и питаемся яблоками!

Ради получения продовольствия приходилось участвовать в очень разнообразных делах. Например, я принял обязанности редактора по изготовлению диапозитивов по астрономии и физической географии в «Фотоглобусе», на Тверской улице. Это предприятие принадлежало симпатичному подполковнику артиллеристу Сергею Александровичу Корсакову. Здесь, кроме пустячного денежного вознаграждения, я получал, на правах рабочего, три четверти хлеба в день, а это пустяком не было. К сожалению, предприятие через несколько месяцев было национализировано и служба в нем нас, нескольких профессоров, прекратилась. Перед национализацией, как мне признался С. А. Корсаков, он сумел все ценное вывезти и спрятать, оставив национализаторам в опустевших шкафах один хлам.

Милейший сосед по дому инженер путей сообщения Константин Петрович Милославский зачислил меня на службу в управление мелиоративных работ Верхнего Поволжья, которое он возглавлял. Я был назначен специалистом по метеорологии и гидрометрии. Первую из этих наук я, конечно, знал; вторую же только очень мало. Раздумывать и колебаться не приходилось, — слава богу, сваливалось продовольствие… Прослужил около полугода, изготовляя метеорологические карты для района Верхнего Поволжья. Кроме жалованья, получал весьма недурной паек. Но в 1921 году началось повсеместное сокращение необычайно раздувшихся штатов служащих, и я должен был уступить место в пользу тех, кто другой службы не имел.

Получали мы паек и по созданной мною Главной астрофизической обсерватории.

Самой, однако, существенной помощью оказалось введение так называемого «академического» пайка для научных работников — по ведомству Комиссариата народного просвещения, которое возглавлял А. В. Луначарский. Это было в 1920 году, когда советская власть вдруг «повернулась лицом» к ученым, как она поворачивалась впоследствии к лошади, к корове, к кроликам и т. д. Академический паек был относительно очень хорош, и его стали давать также деятелям искусства, писателям, а часто, по протекции Луначарского, — и лицам, никакого отношения ни к науке, ни к искусству не имеющим.

На свою семью я получал 2½ академического пайка, а это составляло в месяц: 2½ пуда муки, 30 фунтов мяса или баранины, а иногда сельдей, 7–8 фунтов масла, 1½ фунта соли, 15 фунтов разных круп, 5 фунтов сахару, папиросы и спички.

Первоначально выдача академических пайков производилась из советских продовольственных магазинов, и возникало в этом деле много злоупотреблений. Приказчики грабили ученых, наделяли их, вместо мяса, костьми, обвешивали и пр. Позже дело выдачи пайков приняла в свое ведение Комиссия по улучшению быта ученых, коротко — КУБУ, и выдача нам продуктов значительно улучшилась.

С помощью академического пайка стало возможно жить, не голодая, — и от поисков излишних должностей можно было воздержаться.

Ловкие люди, однако, умудрялись получать пайки в очень большом числе. Мне были известны случаи, когда в Петрограде некоторые ученые техники получали по разным должностям до двенадцати пайков. Они устраивали затем торговлю избытками.