По высочайшему велению

– Лев Сергеевич, скажите, почему Дмитрием Григорьевичем интересовалось Охранное отделение? – возвращая разговор в деловое русло, спросил Филиппов.

– Увы, мы с ним этого не успели обсудить: брат уехал до того, как они нанесли мне визит. Правда, перед отъездом Дмитрий несколько дней был довольно рассеянным. Думаю, он предполагал возможное развитие событий, и, вероятно, дело в его киевских увлечениях. Одно время, весьма непродолжительное, он поддался революционной моде. Но уверял меня, что с этим покончено, и у меня не было поводов усомниться в правдивости его слов.

– А не скажете, среди его знакомых числился некто Сергей Сергеевич Зимин? – не меняя спокойного тона, спросил Филиппов.

– У Дмитрия в силу специфики его профессии – он служил помощником присяжного поверенного – был довольно обширный круг общения. Но это имя мне известно. Однако прежде уж позвольте узнать, чем Дмитрий заинтересовал вас, да еще почти год спустя после своего отъезда?

– Видите ли, если не вдаваться в подробности, господин Зимин погиб при довольно загадочных обстоятельствах, и сейчас мы выявляем его знакомых, которые помогли бы нам в этих обстоятельствах разобраться.

Лев Сергеевич, выслушав объяснения, задумался, снова водрузил пенсне на нос, встал, растерянно потоптался на месте, а потом, решив какую-то внутреннюю дилемму, опять сел.

– Значит, господин Зимин мертв? Весьма печальное известие. Увы, боюсь, что ничего нового я вам не сумею сообщить. Дмитрий уехал за границу на лечение еще прошлой осенью и в Петербург не возвращался. Возможно, он уже в Киеве, а может статься, что по-прежнему в Ницце. Я напишу вам его киевский адрес, если это необходимо, французского же он мне не оставлял.

* * *

Вернувшись в участок уже около восьми вечера, Филиппов со Свиридовым застали там терпеливо ожидающего их эксперта из Центрального дактилоскопического бюро, а на столе лежала папка с заключением баллистической проверки. Знакомый Владимира Гавриловича из бюро подтвердил наличие на пистолете множества отпечатков, что и не мудрено, памятуя о том, в каком количестве рук он побывал, но на спусковом крючке и на извлеченных из обоймы патронах обнаружились лишь следы пальцев Зимина (Владимир Гаврилович мысленно перекрестился, вспомнив, что только случай решил, что первым пистолет попадет в бюро, а не к баллистикам – уж те-то наверняка и к спуску, и к обойме прикасались), а в том, что Мазуров вовсе не трогал пистолет, эксперт был готов присягнуть на Библии. Выслушав на прощанье совет о порядке обращения с уликами в случае необходимости вновь провести подобные изыскания, а также сетования об извечном российском нежелании признавать и использовать достижения прогресса, товарищи принялись изучать содержимое баллистической экспертизы.

Спустя час Алексей Мазуров покинул стены Казанской части, а на папках с делами о расследовании обстоятельств смерти Надежды Мазуровой и Сергея Зимина появились одинаковые оттиски «в архив».

Глава 5