По высочайшему велению

Коротко изложив суть обоих разговоров, а также биографию «Аленского», он вызывающе поднял подбородок, ожидая вердикта веснушчатого судьи. Тот вынул вторую папиросу, чиркнул спичкой – огонек в наступающих сумерках сделал его пшеничные брови кроваво-рыжими – и задумчиво уставился на черную кованую ограду сада. Молчали долго, должно быть, минут пять, и Дмитрий Григорьевич счел это признаком обнадеживающим.

Наконец Степа заговорил:

– Значится так. Первое: историю твою про метания промеж нами и «охранными» мы проверим. Пока ты на подозрении. Но коль не напортачил – жить будешь. Второе: на новую встречу к Кулябке ты обязательно пойдешь. Что бы ни предлагали – сразу ни на что не соглашайся, проси время на подумать. Все решения только после разговора со мной. Я тебя сам найду. Считай, что ты снова в революции.

Похлопав ошеломленного Богрова по плечу, Степа поднялся и зашагал прочь. На том самом месте, где он только что сидел, тускло поблескивал серебряным содержимым распахнутого рта потертый бордовый кошелек.

* * *

В солнечных лучиках, пробивавшихся сквозь тюлевые шторы, весело плясали мелкие пылинки. Дмитрий с удовольствием наблюдал за тонким силуэтом Саши, раздвинувшей тяжелые портьеры и впустившей дополуденное солнце в спальню, дав заодно и начало этой искрящейся чехарде. Рыжие кудри рассыпались по голой спине, Саша с удовольствием потянулась в светлом пятне оконного проема, абсолютно не заботясь о том, что кто-то может увидеть ее с улицы через ненадежную завесу тюля, повернулась к нему и запрыгнула обратно на кровать. Тревоги предыдущего дня вымело этим утренним светом и этой чудесной молодой женщиной. Впрочем, она умела отгонять самые дурные мысли в любую погоду и независимо от времени суток.

– У тебя такая белая кожа. – Дмитрий протянул руку и провел по ее плечу тыльной стороной ладони. Она перехватила его кисть, коротко чмокнула и приложила к щеке. – Странно – совсем нет веснушек.

– Зато есть родинка, вот тут, смотри! – Она снова вскочила с постели, повернулась к Дмитрию спиной, лукаво глядя на него через плечо. Маленькая, почти черная точка уютно расположилась прямо над крестцом.

– Я знаю, – улыбнулся он, притянул ее обратно на кровать, намереваясь поцеловать, но нахмурился, вспомнив. – Тебя не хватятся дома?

– Нет. Я же ушла с Лизой на рынок. А она умница. Да с этой суетой вокруг царского приезда Николая почти не бывает дома, он даже ночами все чаще остается на служебной квартире. Так что нелюбимое тобой самодержавие может иногда приносить и пользу – у нас появится уйма времени.

Она упала на спину, раскинув руки. Дмитрию нравилась эта ее естественность: после близости она, в отличие от большинства его бывших пассий, совсем не испытывала желания тут же прикрыться или вовсе одеться. Он даже временами подозревал Сашу в самолюбовании, но ему тоже нравилось смотреть на нее, потому подобные мысли его не печалили.

– Он вызывал меня вчера.

– Николай? – Она приподнялась на локте. – Зачем? Разве ты не порвал со всеми этими идиотскими делами?

– Порвал, порвал… Черт его знает, я так и не понял, что именно он от меня хотел. Сказал, что в другой раз объяснит.

– И ты снова к нему пойдешь? – Саша очень мило сморщила носик. – Может, он про нас узнал?

– Я был бы только рад, наконец-то ты бы от него ушла.

– Ну куда я уйду, глупенький? Мы уже сто раз это обсуждали и соглашались оставить все как есть. Ты – моя награда за эти долгие годы унылого брака, но разрушать я его не стану хотя бы из-за детей, дурачок. Да и молод ты еще для семейной жизни. Так о чем вы говорили?

– О политике и роли в ней маленького человека. Да черт с ним, я не дам ему отрывать нас от важных дел. – Он потянулся к ней, она в притворном ужасе округлила пухлые губки, готовясь дать ему отпор, но тут в дверь постучали.

– Дмитрий Григорьевич, посыльный принес письмо, – крикнула горничная.

– Я быстро, – шепнул он Саше, накинул халат, приоткрыл дверь ровно настолько, чтоб суметь протиснуться, и выскользнул из комнаты. Вернулся Дмитрий и в самом деле быстро, но в совершенно другом настроении – в левой руке он держал записку, от которой не отрывал застекленных очками глаз, а правой озадаченно ерошил волосы.

– Твой благоверный назначил встречу. Сегодня вечером. У вас дома.

– Вечером у нас обедает Саша. Во сколько он тебя позвал?

– В половине восьмого. Что за Саша?

– Мой брат. Я тебе рассказывала, он заведует дворцовой охраной. Он будет у нас в восемь.

Дмитрий Григорьевич пристально посмотрел на огненные локоны, пытаясь нащупать между собственных нахмуренных бровей какую-то ускользающую мысль.

– Он тоже рыжий?

– Ну конечно, – улыбнулась Саша. – Не такой яркий, как я, скорее, с медным отливом.

– Высокий, коротко стриженный, в усах?

– Да…

– Вот, стало быть, кому он меня показывал… Твой муж виделся с ним вчера после разговора со мной.

* * *