По замкнутому кругу

Нет, он знал слова и смысл, которые Дана в те вкладывала. Просто… Это как о другом мире все звучало для него. Параллельная реальность, как кино на большом экране смотреть. А Дана так легко, казалось, влилась, устроилась там, так естественно и просто. Потому что сама такой же была, из такого же мира, в отличие от Данила. И тогда, на расстоянии, он это видел и осознавал очень отчетливо, несмотря на всю любовь, которая сердце ему и грудь на куски вспарывала тоской по этой девчонке.

Они слишком разные были. Совершенно!

Она вот так запросто могла в другую страну улететь, а он… Данил и на море в родной бывал только пару раз, потому что денег в семье на поездки не хватало. И навряд появятся деньги эти.

Дана об учебе постоянно рассказывала, даже не видя иного пути, строила планы, рассуждала о лекциях и каких-то семинарах, а Данил и вообразить не мог, как в университет какой-то пойдет? Он понятия не имел, что там делать станет и кем, вообще, быть после школы хочет… А тут полтора месяца учебы осталось.

Не спал ночами, если честно, все это обдумывая сотни раз, пытаясь для себя выход найти. И все очевидней, все явственней для него становилось понимание, насколько ж на самом деле велика пропасть между ним и Даной. Насколько они разные… Два мира и вселенных, у которых ни одной точки нет, где пересеклись бы. И вовсе непонятно, как встретиться вышло… Случайность. Да только дальше что?..

Дана тогда вернулась в мае.

Пока досдала все зачеты, написала контрольные, уже и экзамены начались. Нет, они виделись, не смогли бы сдержаться, наверное. Да только ходить куда-то у Даны времени не было. И в основном Данил просто рядом сидел, когда она писала и учила все то, что наверстать должна была. А еще слушал ее восторженные рассказы об увиденном, прожитом… И просто-таки ощущал, насколько иной Дана стала! Целовал, обнимал, отрывая со смехом от всех этих конспектов, учебников, тетрадей… И будто незнакомым и чуждым ветром дышал. Острым, сладким, обезоруживающим его пониманием, что не допрыгнуть Данилу до того уровня, который у Даны просто базовым, самым естественным считается… Не того поля ягоды… Пожалуй, впервые понял смысл. И все больше его давило изнутри осознанием, что не должен, не имеет права с ней рядом быть, как бы самого ни скручивало и не давило к ней чувствами и тягой. Не вытянет, не осилит.

Слишком многое от Данила требует… Не Дана, сама жизнь, люди вокруг, раз за разом намекая, что надо через голову перепрыгнуть, если хочет до ее высоты дотянуться. А он не знал, как это сделать, не понимал, не умел… Да и в какой-то момент… вроде испугался? Ведь и спросить, по большому счету, некого, а своего опыта ноль. Семен Петрович тогда уехал заключать какие-то контракты, а родные родители Данила… Батя так ему в лоб и сказал с неодобрением:

— Сильно высоко метишь, сын. Не того мы полета. Больно падать будет, когда она в институте своем тебя променяет на какого-то мажора. Оно тебе надо?

И мать, хоть и промолчала, а смотрела так, словно вот тут точно с отцом спорить и не думала, каждую мысль разделяла. Как тут за что-то бороться, когда перспективы нет? Да и… так ли родители неправы? Сколько еще он будет для Даны самым лучшим, когда появится с кем из своего «социального слоя» сравнить?

Хотя от самой Даны так и дурел… Или нет, еще сильнее влюблялся по ходу, возможно, как раз из-за этой чертовой безнадежности, понимая, что выхода нет.

Целовал ее, как безумный! Отвлекал от этих уроков, занятий, книг! Подминал под себя алчно, ласкал с каким-то исступленным безумным отчаянием, хоть и не доводя все до итога. И какая-то вечно чуть горькая и злая радость в душе, что Дана не может устоять перед ним, обо всем забывает, когда Данил ее обнимать начинал.

Пользовался этим, да, себе мог честно сказать. Ласкал Дану так, чтоб себя вспомнить не в состоянии была, пил ее стоны и свое имя ее голосом слетавшее с губ девушки. Но черту, что сам для себя вычертил, не переступал…

Что-то в нем все же не позволяло дойти до однозначного и голого секса. Не в силах был так с ней поступить, чувствуя себя моральным бедняком, ведь не только в деньгах дело. Зверел внутри от того, что просто не имел, что дать бы ей в таком случае в ответ.

А хотелось весь мир к ногам Даны бросить за эту потрясающую отзывчивость, за ее солнечность, за то, как целовала его и тянулась к Данилу! За свет, с которым на него всегда ее глаза смотрели, будто бы Дана в нем видела больше всех! Даже то, что родные родители не могли заметить в парне!..

Но и немного даже самому страшно становилось от того, насколько в ней нуждался; от того, как Дана тянулась к нему. Не знал, что с чувствами такой силы делать, как совладать?

И просто уйти, пожелав ей только самого лучшего в жизни, показалось тогда не самым худшим вариантом…