По зеленым холмам Малайзии

Пришедший в 1863 г. на смену первому второй Белый раджа, Чарлз Брук, оправдывал захват новых территорий «борьбой с пиратами». Он увеличил площадь бруковской вотчины почти в три раза. Жена третьего и последнего Белого раджи, Винера Брука, Сильвия в своих воспоминаниях пишет о Чарлзе не иначе, как о тиране. Уже если он для ближайших родственников, братьев и сестер по цвету кожи, был тираном, то можно себе представить, каким он был по отношению к местным жителям. Джеймс Брук считал, что даже он по сравнению с Чарлзом выглядит «шутником».

Винер Брук правил Сараваком с 1918 г. до оккупации Малайзии японцами в 1941 г. Накануне войны, в сентябре 1941 г., Бруки отметили столетие своей династии. В честь этого события народ получил конституцию, признававшую право за Государственным советом, состоящим из вождей племен, «обсуждать все постановления раджи». Назначал вождей в Совет сам раджа.

После капитуляции Японии в 1945 г. экономика Саравака была в таком плачевном состоянии, что третий Брук счел для себя выгодным продать Саравак Англии. В июле 1946 г. английское правительство присоединило его к своим колониальным владениям в Юго-Восточной Азии. Гимну Белых раджей со словами: «Десятки тысяч еще не рожденных будут благословлять имя Брука» — не суждено было больше звучать на саравакской земле. Под британской короной Саравак оставался до 1963 г., когда он присоединился в качестве штата к независимой Малайзии.

Дети охотников за головами

Саравак, как и вся Малайзия, многонационален. Большую часть населения Кучинга составляют китайцы, которым принадлежат банки, отели, конторы, магазины. Единственным в городе «роллс-ройсом» владеет президент Китайской торговой палаты Саравака.

Вторая по величине община столицы — малайская. Малайцы заполняют административные учреждения, занимаются розничной торговлей. Есть в Кучинге и индийская улица. На ней держат свои конторы индийцы-ростовщики.

Коренных жителей Саравака, даяков, которых называют ибанами, можно встретить лишь на базаре. Они появляются там изредка — продать сырое саго либо плетеные изделия. Особенно хороши цветные циновки, сплетенные так искусно, что не пропускают воду.

Широкоплечие и стройные, разрисованные с головы до пят татуировкой, даяки необычайно приветливы, улыбчивы, мягки в речи и жестах. Наблюдая за тем, как они с готовностью идут на уступки покупателям, незлобиво отгоняют тощих базарных собак, без обиды уступают место в рядах вновь прибывшим торговцам, я никак не мог поверить, что передо мной потомки отчаянных и безжалостных охотников за головами. А это были они — дети грозных и гордых даяков, хозяев саравакских джунглей, судивших о достоинствах мужчины по количеству отрезанных у врага голов.

Молодой даяк брачного возраста не мог рассчитывать на благосклонность девушки до тех пор, пока на его поясе не висели две-три высушенные головы. Он мог прекрасно распевать любовные песни, быть непревзойденным в боевых танцах, мастером на все руки, но все это ничего не значило, если у него не было голов. При объяснении в любви девушка прежде всего спрашивала: «Сколько голов ты отрезал и засушил, что хочешь взять меня в жены?» Сильвия Брук писала, что всякий раз, когда она приходила в дом даяка, хозяин считал обязательным в честь столь высокой гостьи навешивать около нее как можно больше голов.

Охота за головами — дело прошлое. Этот жестокий обычай был похоронен еще до второй мировой войны. Собрались вожди всех племен и порешили закопать бее высушенные головы, а вместе с ними и традицию. Она, правда, была возрождена ненадолго в годы японской оккупации. Убитым оккупантам даяки отрезали головы и вешали их на свои заборы. Японское командование издало даже приказ, запрещающий солдатам углубляться в джунгли. Эти головы в глубинах штата в некоторых домах даяков можно встретить и сейчас.

Но даяки по сей день сохранили несколько церемоний и обрядов, связанных с охотой за головами. Один из них — гавай кеньяланг — праздник птицы-носорога. Хозяева джунглей — анимисты. Они верят в духов, в сны. Птиц почитают за хорошие или дурные предзнаменования. Птица-носорог с ее устрашающим клювом всегда была объектом поклонения охотников за головами.

Некогда гавай кеньяланг был прелюдией к нападению на соседнее племя, в результате чего не один даяк расставался с головой. В празднике имели право участвовать только мужчины, имеющие у себя на поясе эти жуткие трофеи. Нарушишь правило — дух птицы заклюет все племя до смерти.

Начинались торжества с того, что несколько известных охотников уходили в джунгли, отыскивали особые деревья с мягкой древесиной и, принеся в жертву духам леса белого петуха, срубали их и под причитания заклинателей приносили в деревню. За них принимались резчики. Из стволов они вырезали двухметровые фигуры птицы-носорога. Когда все фигуры были готовы, их с песнями и танцами несли по деревне, собирая с жителей посуду, циновки, фрукты, листья бетеля для будущего пиршества.