По зеленым холмам Малайзии

Затем из леса приносили окропленные кровью жертвенного петуха 10-метровые стволы железного дерева. Деревянных птиц и бревна помещали в специальный дом, накрывали самыми яркими циновками и ежедневно до самого праздника ублажали их подношениями из риса, цветов, фруктов. За неделю до праздника в деревню съезжались гости из окрестных, дружественных деревень, и начиналась подготовка: варили, жарили, настаивали брагу туак.

До рассвета в день праздника мыли жертвенных свиней и связанными укладывали на веранде, где должно было произойти их заклание. С первыми лучами солнца на веранду по старшинству начинали сходиться гости.

Хозяева деревни встречали их бамбуковыми стаканами с туаком.

Когда все были в сборе, вождь закалывал свиней. На приготовленный бамбуковый алтарь сваливали все имеющиеся в деревне засушенные человеческие головы, усаживались на циновки и целый день проводили за едой и питьем.

На следующее утро избранные охотники, пританцовывая и распевая боевые песни, уносили птиц и столбы обратно в джунгли. Бревна вкапывали в землю, на них водружали птиц клювом в сторону врага. Ну, соседи, теперь держитесь! Берегите головы! Заручившись поддержкой кеньяланг, жестокие и отважные даяки двинутся теперь за ними на охоту.

Гавай кеньяланг, который показали нам, продолжался всего полдня. На алтаре, конечно, никаких высушенных голов не было. Их место заняли мирные приношения из цветов и фруктов. С обычаем покончено навсегда. Теперь изменилась даже покрывающая все тело даяков татуировка. Раньше из нее можно было узнать, сколько врагов обезглавил воин, а теперь она в лучшем случае отражает его охотничьи трофеи — кабанов, оленей, а чаще это просто орнамент.

Даяки — самая многочисленная коренная народность Саравака. Они составляют треть всего населения штата. Живут по берегам рек в джунглях небольшими деревнями, занимаются охотой, рыболовством, в меньшей степени земледелием.

Письменность у них отсутствует. Старики говорят, что причиной этому послужило следующее. Когда бог-создатель раздавал устные и письменные языки народам мира, вождь даяков проглотил все буквы. Они соединились с его телом и превратились в память. С тех пор даяки свое прошлое, своих духов, свои законы крепко держат в памяти, передавая их в легендах и мифах из поколения в поколение.

Строят даяки длинные, до 30 м, дома из расщепленного и цельного бамбука на сваях, между которыми держат свиней и кур. Каждый дом занимают несколько семей. Комнаты соединены общим коридором. Все в доме подчиняются старейшине, которого почтительно называют «хозяином дома». Одна большая комната руай — общая. В ней встречают гостей, устраивают праздники. В доме обычно живет от 200 до 300 человек. Каждая семья может по своему желанию оставить дом и переехать в другой, если в нем имеется свободная комната.

Мы съездили в одно из таких общежитий недалеко от Кучинга. На открытой веранде нас встретил чаркой браги «хозяин дома» в национальном головном уборе, украшенном яркими птичьими перьями. Он провел нас в руай, усадил на циновки. Женщины внесли огромные тарелки с дымящимся рисом, подносы с вяленой рыбой, печеными бананами и яйцами, жареным мясом кабана.

Сначала старейшина в отдельную тарелку положил всего понемногу и поставил ее в центре комнаты. Она предназначалась духу мира и дружбы. Потом он взял петуха, выдернул из его крыла перо и несколько раз ткнул этим пером петуху в гортань. Побежала тонкая струйка крови. Наполнив ею три маленькие чашечки, он вместе с кусочками еды уложил их в корзину и с помощью перекинутой через брус веревки поднял ее к самому потолку. Это — угощение для духа войны и вражды. Не сделай он этого, мы бы перессорились за обедом.

Туаком бамбуковые стаканчики наполнялись как по волшебству каждый раз, как только гости их осушали и ставили на циновки. Когда все были сыты и переполнены оставляющей ясной голову, но отнимающей способность ходить брагой, в центр комнаты с тяжелым парангом в руке, в боевом убранстве из перьев, козлиной шкуре и шелковой перевязи через плечо прыгнул красавец-даяк. Под удары гонгов и барабанов он стал исполнять танец птицы.

Полузакрыв глаза, широко раскинув растатуированные мускулистые руки, юноша то подражал, стоя на одном колене, конвульсиям раненой птицы, то взмывал под потолок, то с пронзительным воплем резко приседал, ястребом падая на добычу. Неистовый, страстный, он всех заворожил, всех увлек.

Так же самозабвенно и темпераментно даяки исполняли этот боевой танец ночами напролет и в те далекие дни, когда им заканчивался гавай кенъяланг и открывался поход за человеческими головами.

Край, где кончаются ветры