По земле ходить не просто

— Жив лейтенант, но в строй ему уже не вернуться. Не стало у нас и комиссара, Снопов… Возьми, командир батареи, — полковник протянул ему пистолет. — Ты имеешь на него право. Для тебя таскаю в сумке. Это пистолет капитана Гусева. Хорошая у вас была дружба. Я гордился вами…

Принимая пистолет, Николай опустил голову.

— Иди, Снопов. Тебя ждут.

Николай оглянулся и застыл от неожиданности, но тут же стремительно шагнул вперед.

— Нина, ты? Здесь? Нина?

Больше он ничего не в состоянии был сказать, но Нине и не надо было ничего другого. Все ее сомнения и тревоги рассеялись в один миг.

— Город на Каме-матушке… — проговорил Сокольский.

— Здравия желаю, товарищ военврач, — опомнился Николай.

— Здоров, ленивый мой больной? — добродушно пожал ему руку Сокольский. — А я думал, тебя с твоим характером давно уж нет. С Халхин-Гола я тебя выписал с отпуском. Скрыл от командира полка?

— Не скрыл, товарищ военврач. Но война же сразу…

* * *

Батарейцы, которые уже знали о появлении Нины, решили показать ей, что за командир у них и как они к нему относятся. Едва только Николай пришел с ней в расположение батареи, раздалась громовая команда Андрея:

— Батарея, смирно! — И он, подойдя строевым шагом, начал докладывать: — Товарищ командир батареи, вверенное вам…

— Вольно! Брось, Андрей, не дури, — прошипел Николай.

— Вольно! — закричал Андрей и, обращаясь уже к Нине, сказал: — Разрешите представиться: старший сержант Куклин.

— А ведь мы с вами уже знакомы. И давно…

Весь этот день для Нины прошел как во сне. Николай рядом, Николай с нею. И товарищи его такие замечательные и чуткие люди. Вот только хоть на минутку остаться бы вдвоем, чтобы вдоволь насмотреться на него. Николай думал о том же, но его то и дело вызывали к телефону, то и дело приходили к нему с неотложными вопросами.

А когда наконец они остались одни, ей стало страшно и жутко. И стоило только Николаю броситься к ней и крепко, до головокружения поцеловать в губы, она испуганно отшатнулась от него;

— Коля, милый, не надо… Не сейчас… Кругом такое… Верь мне. Я буду ждать тебя. Я буду ждать и, когда вое кончится… Ты же знаешь, как я тебя люблю… Мы встретимся с тобой потом… и уже навсегда…

Николай не успел даже возразить. Его вызвали в штаб полка. Оттуда он вернулся почти бегом. Весь вид его говорил, что случилось что-то очень важное.

— Нина, тебе сейчас же придется отправляться к штабу, — взволнованно сказал Николай еще издали. — Там ждут. Вы уезжаете. Сокольский уже в машине.

— Почему, Коля? Хотели же ночью.

— И так молю всех богов, чтобы вы проскочили благополучно. Немцы перешли в наступление. Пытаются отрезать дорогу.

— А вы?

Николай только попросил:

— Подожди одну минутку.

Он побежал к машине и на ходу крикнул:

— Куклина ко мне!

— Старшего сержанта Куклина к командиру!

— Заместителя командира батареи к командиру! — раздались крики.

Сказав что-то Андрею, Николай залез в крытую машину, а Андрей подошел к Нине.

— Уезжаете? Эх, жаль, мало пришлось погостить.

— Андрей, присматривайте, пожалуйста, за Колей, — сказала Нина и сама почувствовала всю нелепость своих слов: получилось как бабья просьба.

Андрей только нахмурился.

— Без этого тут нельзя, но и за кустом не отсидишься, товарищ военврач третьего ранга, — ответил он, переходя на официальный тон, чтобы скрыть свое волнение. — А беспокоиться нечего. Конечно, оберегать будем. Да и Коля не новичок ведь на войне.

Николай выпрыгнул из машины. В руках его был сверток из плащ-палатки.

— Ну, Андрюша, я пошел. Успеете?

— Иди, иди! — с грубоватой нежностью ответил Андрей.

Николай и Нина направились к штабу полка.

— У тебя нет шинели, Нина. Когда еще достанешь. Тут вам с Сокольским по плащ-палатке. И тебе маленький подарочек. Больше ничего нет у меня. Я тебя провожу. Это я еще могу себе позволить. Боже мой, раз только судьба побаловала меня. Умирать буду, вспомню этот день как самый светлый.

У дома, где утром полковник Соловьев стоял со своим штабом, под деревьями ждала легковая машина. По дороге, поглядывая на тропинку, нетерпеливо прохаживался Сокольский.

Николай открыл дверцы машины, подал Нине сверток. Потом рванулся к ней, крепко обнял и жадно поцеловал. Нина бросилась в машину.

А Николай уже подходил к Сокольскому. Не смея подать руку, как старшему по званию, он потянулся к козырьку:

— Счастливого пути, товарищ военврач.

— С Ниной Федоровной, я видел, ты не так прощался, — обнял его Сокольский. — Будь здоров. Пиши нам, да не попадайся к своей невесте на операционный стол.

Машина тронулась. В заднее окно Нина успела мельком увидеть печальное лицо Николая.

По шоссе рысью неслись повозки, кухни; по тропинке на обочине канавы шагали, растянувшись в цепочки, подразделения пехоты. Над лесом, сердито урча пулеметами, дрались самолеты.

В потоке машин и повозок двигались медленно. У перекрестка раздался приказ съехать с дороги и замаскироваться.

Перед закатом солнца Нина снова увидела полковника Соловьева. Он стоял на краю дороги с группой штабников.